Взмах ремня сопровождается свистом, перед тем как опуститься на её кожу. Виктория кричит, ощущая горячий ожог на своей заднице.
— Отвечай мне, когда я тебя спрашиваю.
— Пол года… Шесть месяцев назад, сэр…
Рука Люцифера крепче сжимает ремень. Ему знакомо это чувство. Отвратительное, мерзкое и яростное чувство ревности подскакивает в нём, затмевая разум. Ему хочется ударить её. Ударить, а потом трахнуть так сильно, чтобы при ходьбе, она ещё месяц вспоминала, как его член проникал в неё.
— Шесть и два. Восемь, Уокер. Считай, громко. Чтобы я слышал каждую, блядь, букву. Иначе, придётся начать сначала.
Шлёпок и она снова кричит. Болезненное жжение и ещё более болезненная пульсация опускается ей между ног. Господи. Волна злости закипает в её теле, когда мышцы ног напрягаются, напоминая о её нездоровой тяге к этому чудовищу.
— Один!
Она кусает губы, вжимаясь лицом в постель.
— Шесть месяцев, — шлёпок, — шесть ебучих месяцев, ты была невестой ублюдочного ангела! — взмах, шлёпок. — Считай!
Виктория кричит, и стонет от постыдного отклика её тела.
— Два… три, господи… Лю… — взмах, шлёпок, — ч-четыре!
Люцифер отбрасывается ремень в сторону, и прижимается рукой к её складкам. Раздвигая их, проверяет настолько та готова.
— Кто-то скучал по своим наказаниям.
То с каким наслаждением он трогает её, с каким блаженством ощущает её желание, делает его твёрдым, болезненно твёрдым.
— Нет…
Девушка подавляет стон, когда он пальцами проникает внутрь неё, и вскрикивает когда второй рукой мужчина сжимает ягодицу, с раздражённой кожей от ударов.
— Лицемерная, лживая сучка! Можешь лгать себе сколько угодно, — Люцифер провёл большим пальцем между её ягодиц надавливая на вход её задницы. — Твоё тело помнит. Блядь. — он прижался к её ноге, прикасаясь твёрдым членом. — Оно помнит, как и для кого ты стонешь. Ты успела разочароваться в его члене? Он трогал твою задницу? Прикасался к ней? Ты позволяла ему вылизывать себя?
Его слова вкупе с толчками его пальцев возносят Викторию на невероятные высоты удовольствия. Она извивается под его рукой, слёзы полностью затопили подушку, а потребность ощущать его внутри возросла.
Люцифер чувствует, как её стенки сжимаются вокруг его пальцев. Ещё рано. Он подхватывает Викторию под животом и переворачивает, вжимая спиной в прохладную ткань белья. Ресницы девушки подрагивают, когда он смещает её выше. Её задница, красного цвета трется о белье, посылая в неё новые волны боли.
— Ты снова не отвечаешь, — мужчина не скрывает хищной улыбки, когда скользит взглядом по пухлым губам, влажным от слез глазам и красным от возбуждения щекам. Его взгляд опускается ниже, и его губы приближаются к соскам, вставшим ему на встречу.
Люцифер с гортанным стоном опускается и хватает губами сосок, рукой тянется ко второму и скручивает его между указательным и большим пальцем.
Виктория выгибает спину, от ощущения полной эйфории.
— Люцифер… пожалуйста, пожалуйста, сэр…
Мужчина закатывает глаза от удовольствия. От немедленной реакции его члена на тихий, жаждущий стон девушки. Он кусает её грудь, поглощая порцию новых криков и отрывается, смотря в голубую бездну.
— Пожалуйста… сделай со мной, что-нибудь…
— Сделать, что? Это? — он надавил коленом на её клитор, позволяя ей покачнуться на нем и потереться клитором. — Ты хочешь трахнуть мои пальцы, Уокер? Скажи мне.
Она неистово кивает, задыхаясь от его ласк языком. Он скользит по её горлу, сжимая тонкую шею рукой.
Он не хочет это чувствовать. Сколько раз за эти сутки он убеждал себя в том, что ему нужно уничтожить её? Сколько раз он уверял себя в этом в течении последних четырёх лет. А теперь… мысль о том, что кто-то смел к ней прикасаться… видеть её такой. Такой чертовски его. Для него. Такой, какой она может быть во время мольбы. Просила ли она кого-то так же дать ей почувствовать член? Объезжала ли чей-то язык, также эротично задыхаясь?
«Дерьмо. Блядь»
Люцифер отстраняется. Ему нужна минута. Виктория, опускает руки с его плеч ниже, водя пальчиками по силуэтам татуировок и удивляется его внезапной перемене настроения.
— Ты не хочешь… — Виктория прочищает горло и отводит глаза. — не хочешь больше наказывать меня? Мы остановились на четырёх… сэр.
«Хочу. Очень. Мать твою. Хочу. Но больше я хочу поиметь твой рот. Вытрахать его своим языком и членом. Искусать твои губы, заполнить твою глотку своими слюнями и вдыхать твои шлюшьи стоны! Сука!»
— Не думаю, что действительно наказываю тебя этим.
— Не… чёрт!
Люцифер резко входит в неё и замирает, давая себе время привыкнуть. Виктория вонзается ногтями в его руки и приподняла бёдра навстречу.
— Да, блядь! — он ворвался в её тело, вдалбливаясь жестко и быстро. Это она. Тот самый взгляд. Его Непризнанной. Её блеск в глаза. Её нежная кожа, так красиво сочетающаяся с его. Красива. Он не видел её столько времени, а она по-прежнему до боли в яйцах красивая…
Он просовывает руки под её тело, и обняв обеими руками прижимает к себе. Словно хочет запечатать, забрать внутрь. Поглотить и не отдавать никому. Не прекращать этот момент единства. Ещё немного. Ему нужно ещё немного времени…
Виктория закидывает ноги на его бёдра и поменяв угол проникновения. Люцифер замедляется, чувствуя, как Вики подходит к финалу. Как её стенки влагалища сжимают его член. Она стонет ему в изгиб шеи, и слёзы удовольствия кататся по её лицу.
К чёрту всё. Она законченная шлюха и мазохистка. Пусть будет так, если это подарило ей крохотную вечность с ним. Ночь с мужчиной сломавшим её. Её мучителем. Чёртовым Сатаной. Она не готова думать сейчас, не готова вспоминать все наставления Эви, не готова прощаться с той частью, что навсегда и навечно заперта в её сердце, которая жаждала освобождения. Она больна. Но разберётся с этим позже. Если он оставит её в живых.
С её криком и его хриплым стоном они кончают вместе. Люцифер продолжает двигаться в ней, когда Виктория трясется в его руках.
Что-то тёмное, внутреннее, запертое давно, грозит выйти и закричать о правах владения этой женщиной. О желании иметь её вечность. О желании чувствовать её на своём члене. Чувствовать то, как идеально она обхватывает его.
Люцифер отключается от реальности и впадает в прострацию, когда его губы находят её. Он хочет её с таким отчаянием, что не хватает воздуха. Это плотское, низкое желание ощутить секундную слабость. Ему нужно обладать ею. Хотя бы сейчас. Сейчас он может дать себе несколько минут покоя, держа её в руках. Погружаясь языком в её рот. Слизывая с лица слёзы и впитывая их в себя. Сжимая пальцами её кожу… до новых отметин. Чтобы помнила. Чтобы знала, кому отвечает её тело.
Люцифер отстраняется от неё, все ещё не выпуская из своих рук. Глаза Виктории закрываются и она приоткрыв рот, отчаянно выдыхает.
— Ты убьешь меня. — Девушка шепчет, боясь отпустить его тело.
— Это можно назвать и так. — отвечает ей в той же тональности. Он окидывает взглядом её шею с фиолетовыми пятнами, соски набухшие и красные от его зубов. И пальцами руки он снова задевает рубец под её грудью.
— Было больно? — зачем-то спрашивает он.
Виктория распахивает глаза, словно он сказал, что-то запрещённое и машет головой в стороны.
— Нет… честно… Я даже не почувствовала, только потом…
Она не договаривает, прикусив губу. Что же, он понимает, что они не из той категории людей, что могут откровенничать после акта совокупления. И всё же…
Он перекатился на спину рядом с ней и закрыв глаза, заставил себя вспомнить, для чего делает это. Картинка за картинкой сменяются воспоминания. Её лживые речи. Её влюбленность в глазах. Её объятия и слёзы когда она кончала. Которые и тогда оказались ложью. Её дрянное прощание с ним…