— Да. Ладно. Знаешь, наверное, Николас считает, что я чокнутая, — горько смеюсь, закрывая глаза. Кажется, он кричал мое имя… Не представляю, как буду объясняться с ним.
— С твоих слов, он приличный парень… Или пытался быть таким до сегодняшнего дня, — слышу нотки иронии в его голосе и хмыкаю.
— Ничего не было, одуванчик. Точнее… Могло быть, но закончилось криками и глюками. И еще, кажется, у меня шишка.
— Это радует, что ты шутишь, Меган, но мне надо идти спать, потому что вставать через три часа, — произносит устало и сонно Райли.
— Одуванчик.
— Перестань так называть меня.
Широко улыбаюсь и тихо говорю:
— Спасибо тебе, правда. Я… Я не знаю, что бы делала без твоей помощи.
— Мы друзья, Меган, а друзья помогают друг другу. Помни мои слова.
— Хорошо. Спокойной ночи… одуванчик.
Слышу тяжелый вдох, смеюсь и отключаюсь. Надо бы позвонить Бредли и извиниться за… Просто переговорить с ним, но уже точно не сегодня.
Утром просыпаюсь с головной болью, ломотой во всем теле и понимаю, что, скорее всего, заболела — прогулки под дождем не прошли бесследно. Укутываюсь в теплую одежду и плетусь на кухню заваривать чай, попутно роясь в шкафчиках в поисках таблеток. Глотаю сразу несколько штук, включаю телевизор и беру в руки телефон. Несколько пропущенных от Бредли. Пишу смс.
Я: Прости за вчерашнее.
Ответ приходит почти сразу же, как будто он сидел и ждал его всю ночь.
Н.Б.: Мы можем поговорить?
Я: Да, но я заболела.
Н.Б.: Мне надо увидеть тебя. Сегодня.
Вздыхаю и пишу адрес. Видимо, от воздействия таблеток, я отключилась на пару часов, потому что будит трель дверного звонка. Открываю глаза, непонимающе смотрю в экран телевизора, во всем теле слабость… Трель раздается вновь. Скорее всего, пришел Бредли. Приглаживаю кое-как волосы и одергиваю шерстяной свитер. Распахиваю дверь, но на пороге дома стоит вовсе не Николас.
Глава 11. Аристократ
Лондон, Англия
Первое, что замечаю — глаза-изумруды такого же насыщенного оттенка сочной весенней травы, как и у меня. На пороге стоит незнакомый мужчина, но весь его облик и внешний вид говорит о том, что он из высшего общества. Вспоминаю слова миссис Фостер и понимаю, что старушка имела в виду именно его. Аристократ… Светлое кашемировое пальто ниже колен, начищенные до блеска туфли, на висках виднеется седина, которая придает мужчине статности и солидности. Он пристально смотрит на меня, и от изучающего взгляда, который будто ищет что-то и делает вычисления, становится не комфортно.
— Здравствуй, Меган.
Открываю от удивления рот и моргаю. Может, снова глюки? Или, может, это так выглядит смерть с косой? Уж больно она ухоженная, но ведь все возможно?
— Здравствуйте… Кто вы?
— Я могу пройти?
— Нет, не можете, я задала вам вопрос.
— Такие разговоры лучше обсуждать не на пороге дома.
У незнакомца уверенный и сильный голос — голос руководителя, лидера. Замечаю за его плечом еще одного мужчину во всем черном и сверкающую иномарку, рядом с которой тот стоит.
— Хорошо, проходите.
Он обдает меня ароматом дорогого парфюма и входит в дом, а я кидаю взгляд на мужчину возле автомобиля, закрываю дверь и иду в гостиную. Незнакомец уже устроился в кресле, а взгляд изучает помещение, останавливаясь на мне.
— Так кто вы?
— Твой отец.
Ноги слабеют, и я оседаю на стоящий рядом диван. Очень кстати, или свалилась бы просто на пол от шока. «Твой отец… Отец…» Но… Шок уступает место накрывшей волне злости, ярости, застилающей глаза и сознание. Отец, значит… Делаю глубокий вдох и сцепляю пальцы в замок на серых спортивных штанах.
— Уильям Джей, не так ли?
Мужчина немного удивляется и подтверждает слова кивком.
— Значит, Сара рассказывала тебе…
— Не. Смейте. Произносить. Ее. Имя, — говорю отчетливо каждое слово. Пусть засунет свое благородство куда подальше. Папочка.
— Меган…
Дамбу прорывает, и из меня выплескивается поток слов:
— Знаете, Уильям, — нарочно называю на «вы» и по имени, — у меня нет отца. Настоящего. А тот человек, который просто оставил семя в маме и сбежал, как трус, мне не отец.
Мои слова его зацепили, потому что челюсти на выбритом лице сжимаются, а губы превращаются в тонкую линию. А на что он рассчитывал, что я упаду в его объятия? Жила двадцать два года без него и еще проживу столько же.
— Послушай, Меган…
— Где же вы были все это время? Где же вы были, когда она умирала? Грели кресло в своем офисе?
Каждое слово я наполняю обидой и злостью, вспоминая выражение мамы, и как она о нем говорила. Она любила его всю жизнь, а он…?
— Ты должна меня выслушать.
— Я ничего вам не должна, — повышаю голос и встаю, показывая рукой на дверь. — Поэтому прошу покинуть мой дом.
— Меган, — настойчиво повторяет Джей, но я прикрываю глаза и поднимаю подбородок.
— Не желаю слушать предателя.
— В тебе говорит злость…
Ухмыляюсь и посмеиваюсь над его словами. Да он капитан очевидность просто!
— Знаете, хорошо… Хорошо… Давайте поговорим, но сначала… Сначала, я вам расскажу о нашем последнем разговоре с мамой, — останавливаюсь, собираю волю и силы в кулак и продолжаю: — Она ни разу не говорила о вас, я не знала, кто мой отец — мама заменяла сразу двоих. В детстве я часто спрашивала ее, где папа, но со временем это потеряло какое-то значение — мама для меня была всем миром, отдавала тепло и всю себя. Когда мне исполнилось двадцать один, она рассказала, что любила одного парня, но его родители были против свадьбы — она не подходила по статусу. Поэтому… перед тем парнем возник вопрос: карьера и деньги или любимая женщина. Думаете, он выбрал второе? Не-е-ет… Такое бывает только в сопливых сериальчиках и романах. И сейчас этот человек смеет сидеть передо мной…
— Хватит.
Ледяной голос прерывает меня, а по телу проносится мороз, бросающий в дрожь.
— Не говори о том, чего не знаешь, девочка.
Его руки лежат на подлокотниках, а лицо все напряжено.
— Теперь выслушай меня и не перебивай, — говорит Джей. — Сара думала, что я не знал о ребенке, но я все годы старался присматривать и за ней, и за тобой.
Его слова ошарашивают, будто на меня вылили ведро ледяной воды, я делаю шаг. Еще шаг и опускаюсь в кресло. Мама ведь говорила, что он не знал обо мне… Почему?
— Проблема была в моей семье — в том мире существовали жесткие законы, которым беспрекословно стоит подчиняться. Они существуют и сейчас, и будут действовать годы, десятилетия, столетия… Всегда. Для укрепления связей и статуса, мне пришлось жить с другой женщиной, которую выбрали родители — это был контракт, соглашение, не более, я никогда ее не любил. Уважал, но не любил. Любил я всю жизнь одну женщину, и это была твоя мать. Как думаешь, почему ты училась в одной из престижных школ? Как попала в одно из лучших лондонских модельных агентств? И, наконец, как попала в Нью-Йорк и самое известное агентство в мире?
— Замолчите…
Я просто не могу слушать. Не могу поверить… Нет… В ушах снова бьют колокола, но ногти впиваются в кожу, отрезвляя сознание и приводя в чувство.
— Больница и контракт с IMG… Я старался всю жизнь помогать, как мог, потому что знал о том, что первый ребенок будет жить без отцовской любви. Я всегда старался присматривать за тобой, Меган, но один раз не уберег. Как и не уберег Сару.
Слезы обжигают кожу, а в горле стоит камень, который не дает свободно вздохнуть. Мозг сейчас просто отключится от кислородной недостаточности.
— Хотите сказать, что все благодаря вам? Связям, деньгам? Так ведь? — сдавленно хриплю, с трудом выговаривая каждое слово. — Что… я добилась всего… не сама, не своим трудом и талантом.
— Я не это имел в виду. Я говорил о том, что не все так просто в этой жизни, Меган. Иногда приходиться чем-то пожертвовать…
— Какие гнусные слова вы сейчас говорите. Противно слушать. Всегда есть выбор. Всегда! Мама бы жила с вами и… в трущобах. Она бескорыстный и добрый человек. Точнее, была такой…