— Прости-прости… — он, наконец, успокаивается и делает парочку глубоких вдохов, взлохмачивая блондинистые волосы. — Слушай, я все понимаю, что я красавчик и завидный парень, но у тебя же есть пугающий темноволосый Бог?
— Да ну тебя… — отмахиваюсь и иду к дверям, слушая тихий смех брата.
— У меня нет девушки, Мег. Нафиг этот головняк? — говорит он, когда я хочу уже выйти из комнаты. — У меня есть музыка, группа и ты. Больше для счастья ничего не надо. Разве что еда… Да.
Расплываюсь в улыбке, глядя на него и говорю:
— Я рада, что у меня появилась семья.
Лицо Лиама сразу меняется, а в глазах — грусть.
— Мне жаль, что я не узнал раньше… И… Знаешь, я не умею говорить громких слов, но… Мне чертовски повезло с такой сестрой.
В глазах и носу предательски щипает, в горле ком с кулак — я готова прямо сейчас расплакаться от его слов. Это трогательно.
— Мне тоже, Лим. Удачи на репетиции.
— Я напишу тебе песню! — кричит брат, я улыбаюсь и закрываю дверь, спускаясь на первый этаж.
Когда мы сидим с Мартой на огромной кухне за столом, разговариваем и пьем травяной чай, в дверях появляется Берфорт. Управляющая сразу же оставляет нас одних, а мне уже не по себе: в помещении сразу становится душно, кислород испаряется и кажется, словно мы находимся в печке или жерле вулкана. Крис садится напротив и улыбается уголком губ.
— У меня есть предложение.
— Нет.
Губы плотно сомкнуты, а взгляд устремлен на темные деревянные шкафчики. В последний раз, после его предложения прогуляться, мы занималисьэтимна пляже в Коста-Бланке. Берфорт смотрит на меня из-под бровей и сверкает черными глазами.
— Завтра я улетаю в Париж, а затем в Нью-Йорк и отказ не принимается, Меган. Либо добровольно, либо принудительно.
Кидаю на него гневный взгляд, и ставлю чашку со стуком на стол.
— Ты не знаешь, что происходит? Не видел пресс-конференции? Это все благодаря тебе!
— Всего один ужин.
Берфорт будто пропускает мимо ушей мою яростную тираду и пристально смотрит в глаза, словно хочет загипнотизировать.
— Один.
Опускаю взгляд на сомкнутые руки и закусываю губу.
— И затем я даю месяц тебе на раздумья, но сегодня давай просто забудем обо всем.
Выдыхаю, прикрываю глаза и облизываю пересохшие губы. Всегда теряюсь в его присутствие и не могу сказать «Нет».
— Хорошо.
Как я могла забыть о том, что в мозгу есть специальная кнопка, которая выключается, и разумные мысли не поступают туда, когда рядом Крис Берфорт?
Он поднимается, удовлетворенно улыбается и касается пальцами моего плеча, а по коже сразу растекается тепло и желание.
— Будь готова в шесть.
Он выходит, а в помещении, наконец, появляется воздух.
***
Смотрю на себя в зеркало и поправляю черные короткие пряди, пробегаюсь пальцами по шерстяному малахитовому платью чуть выше колен и касаюсь изумруда на шее.
— Всего лишь ужин.
Бросаю взгляд на отражение и выхожу из ванной комнаты. Берфорт уже ждет внизу на первом этаже и не сразу замечает меня, так как разговаривает по телефону. Разглядываю его серьезное загоревшее лицо, темно-шоколадную шевелюру, перевожу взгляд на серую рубашку, облегающую туловище — как всегда неотразим и сексуален. Крис поворачивается, и на губах появляется слабая улыбка, хотя секунду назад на лице не было и капли эмоций. Он убирает телефон и подходит ближе, разглядывая и останавливая взгляд на цепочке.
— Я рад, что ты носишь мой подарок.
Молчу и отвожу глаза на окно, будто за ним есть что-то более интересное и требующее внимания.
— Пойдем, я заказал столик.
Мы сидим на заднем сиденье Мерседеса, который несет нас в Вестминстер — один из исторических и главных районов Лондона. За окнами мелькают неоновые вывески кафе, магазинов, а деревья украшены огоньками. Машина останавливается возле популярного престижного ресторана The Ivy Market Grill, находящегося неподалеку от Площади Лейсестер. Разочарованно оглядываю здание и окна с разноцветным мозаичным стеклом — почему-то думала, что Берфорт выберет не столь банальное заведение. Крис придерживает дверь, и я прохожу в помещение. Почти все столики заняты, играет спокойная ненавязчивая музыка, а метрдотель забирает мою куртку и пальто Криса. Нас проводят к заранее заказанному столику. Устраиваюсь на диване изумрудного оттенка и оглядываюсь — чувствую себя не уютно. Совсем отвыкла от таких пафосных мест, где любит отдыхать элита. Вспоминаю наши вечерние посиделки с Николасом в «Виниле», запах кофе, табака и дорогого алкоголя — там совершенно другая атмосфера, более располагающая.
— Что-то не так? — вырывает из раздумий бархатный баритон.
Я даже не заметила, что наши бокалы наполнили вином. Глаза сразу останавливаются на знакомой этикетке Шеваль Блан, а губы складываются в улыбку.
— Нет, все хорошо, просто…
Крис выжидающе смотрит, расслабленно откинувшись на спинку дивана, кажется, его не заботит заполненный до отказа ресторан, как меня.
— Просто давно не выбиралась в такие места.
— Тебе здесь не нравится?
Черные глаза неотрывно следят, а я ерзаю на месте, не зная, что сказать.
— Скорее нет, чем да…
— Тогда мы поедем туда, куда ты захочешь, — Крис уже хочет позвать официанта, но я хватаю его за руку.
— Крис, я знаю, как сложно забронировать здесь столик, поэтому давай поужинаем, и я покажу место, которое мне нравится, ладно?
Берфорт обхватывает мою ладонь, подносит к губам, нежно и ласково касаясь кожи, которая вмиг воспламеняется, а внутри уже пробуждаются бабочки.
— Хорошо. Расскажешь, как так оказалось, что Уильям Джей твой отец?
— Это… не так интересно на самом деле, — шепчу и разрываю зрительный контакт. Палец Криса поглаживает мою ладонь, отчего по коже бегают мурашки, а внизу живота разливается тепло и тяжесть, говорящая о… «Ты прямо, как Лиам, Меган…», — одергиваю себя и пытаюсь прийти в чувство.
Начинаю рассказывать о больнице и «одуванчике», при этом улыбаюсь, вспоминая друга; о том, что продала квартирку в Сохо милой парочке; о Микаэлле, изменившейся до неузнаваемости и превратившейся из Снежной королевы в обычную женщину; о миссис Фостер и ее котах. Крис слушает и не перебивает, иногда пригубляет вино и улыбается. Нам приносят заказ, и некоторое время мы поглощены вкуснейшим запеченным лососем в кисло-сладком соусе и биском из моллюсков. Берфорт иногда задумчиво смотрит и загадочно улыбается, не выдерживаю и спрашиваю:
— Что?
Он откладывает вилку и показывает глазами на пустующие тарелки.
— Вспомнил, как на Коста-Бланке ты сопротивлялась и не хотела пробовать паэлью.
Расплываюсь в улыбке и закусываю губу.
— Да, но сейчас не имеет значение количество калорий — на это я уже не обращаю внимания. И знаешь… рада, что могу есть нормальную еду.
Нам приносят десерт — шоколадные бомбы с ванильным мороженым в горячем карамельном соусе.
— Здесь божественно готовят, но с тем поваром все равно не сравнится в твоем отеле на Коста-Бланке, — я облизываю ложку и смотрю насмешливо на Берфорта.
— Конечно, — он многозначительно сверкает глазами и спрашивает: — И куда теперь?
— Секрет.
Мы идем по лондонским улицам, разглядываем витрины магазинов, разговариваем и смеемся. Мне снова легко и комфортно, как будто не было той разлуки, ужасных событий, больницы. Крис рассказывает о Сеуле, про корейцев и еду, которую пробовал.
— Представляешь, один раз меня даже чуть не заставили есть живого маленького осьминога.
— Фу, ну и гадость, — меня передергивает, а по телу бегут мурашки.
— Да, он ползал по тарелке, и я сказал, что не буду убивать его. Корейцы не поняли меня, — Крис засмеялся, и я тоже.
Мы как раз дошли до Гайд-парка. На три месяца он превращается в сказочную страну, в волшебное царство с сотней огней, аттракционов, катков и разных развлечений. Крис удивленно оглядывается и переводит взгляд на меня.