- Я не просила его предавать свой клан. Я просила лишь не убивать моего брата, -прошептала едва слышно. - Того, кому я обязана жизнью, так или иначе. Но Николас забыл об этом. И вместо того, чтобы помнить о своей паре, он, как всегда, поступил так, как хочется ему одному. Разрушил мой дом. Меня. И себя заодно. Снова.
- Глупая-глупая Фиалка, - грустно улыбнулся Демон. - Он лишь сделал то, что сделал бы любой, если бы его пара пострадала. Даже ты сама, окажись на его месте. Пошла бы и отомстила его обидчикам, разве нет, позабыв обо всём? Или же реально сидела и упивалась жалостью к себе? Я думал, у тебя не тот характер.
- Я полгода оберегала Оливейра от Альянса. А он этого даже не понял. Не обязательно защищать свою пару и при этом сеять хаос, - только и сказала.
Дьявол, зачем я вообще ему это говорю?!
- Вот и Никки просто хотел, чтобы ты жила. Потому и затеял это всё. Чтобы уберечь тебя от всего этого, куда ты сейчас добровольно ступила. Потому что знал, что так и будет.
Демон подался вперёд и ласково коснулся моей щеки большим пальцем.
- Жаль, не успел, - добавил, почти сразу отстранившись.
- Думаешь, я виню его? - удивилась невольно. - Мы те, кто мы есть.
- Нет. Вы те, кем хотите быть. Посмотри на меня, Фиалка. Я бывший безумный убийца. Я не просто убивал, а получал от этого удовольствие. Упивался кровью, наслаждаясь этим, но я свернул шею собственному сыну, чтобы он не стал таким же, предал одну часть своей семьи, чтобы спасти другую. И не жалею. Как и о том, что сломал себя, выбрав иные ценности. Ради своей пары. Для своей пары. Ни для кого больше. Ни для отца или брата, а для неё одной, моей Луны. Что и кто твой дом - решаешь ты сама. И уж точно это не те, кто способны тебя предать при удобном случае, как твой брат.
- Я бы изолировала его, - вздохнула я устало. - После всего, что узнала сегодня, мне бы пришлось, - улыбнулась с сожалением и прикрыла глаза.
Устала...
- Думаешь, изоляция лучше смерти? Порой, это куда как хуже, - тихо парировал Демон.
Больше ни он, ни Верховный ничего не говорили до самого аэропорта. А в Рио меня и вовсе закрыли в одной из камер городского подземелья.
Ну, вот и всё. Я почти на финишной прямой...
Глава 38
Николас
Восемь месяцев спустя
Небольшое помещение заброшенного склада на окраине Рио-де-Жанейро было под завязку забито главами всех кланов. Весь Совет в сборе. Вот только, в отличие от обычных переговоров и споров, свойственных вожакам, сегодня царило гнетущее молчание. Ровно до тех пор, пока напряженную тишину не нарушил едва уловимый скрип распахнувшейся двери. Внутрь ввели нескольких оборотней: трое огненных, один - из южных, ещё двое - из бурых. На самом деле изначально в этой группе количество персон числилось больше, но других казнили ещё восемь месяцев назад. Долгих восемь месяцев, которые я провёл в изоляции, получив свободу только сегодня. Для того, чтобы мог попрощаться со своей парой. Да и то присутствующий альфа белого глана Владимир Белов контролировал каждое моё действие, не позволяя даже помышлять о спасении Аделии. Я же в ответ одаривал его волной чистейшей ненависти и ярости.
Ублюдки!
Спасибо, родить ей позволили. Буквально несколько часов назад. Дочь теперь ожидала меня на вилле Оливейра под присмотром Ангелины.
Сейчас же я стоял в стороне ото всех, глядя на процессию из пятерых мужчин и одной женщины. Каждого из них сопровождало по одному чёрному волку в качестве охраны. Впрочем, мужчины меня мало волновали. А вот девушка из огненного рода…
Она шла с гордо поднятой головой, глядя исключительно прямо перед собой. И даже когда увидела то, что заберёт сегодня её жизнь, не испугалась. Лишь на мгновение маска равнодушия дала трещину, обнажив обречённость.
Всех пятерых подвели к приготовленным столбам, обложенным дровами, сдобренные розжигом, и привязали. Я так и не шелохнулся, глядя на это. Да и всё равно не мог ничего сделать.
Вперёд вышел Верховный. Дождался тишины и чётким, спокойным тоном перечислил обвинения каждого из приговорённых. Впрочем, и это меня волновало мало. Как и всё вокруг. Я просто стоял и вглядывался в знакомые фиалковые глаза, в которых некогда сверкала чистейшая ненависть. Теперь же в них виднелось сожаление и тоска, как отражение моих собственных эмоций.