— Сталин? — усмехнулась Олька. — Это что, анекдот такой?
— Смешно тебе?! А у меня тогда со страху ноги подкосились. Его уже к тому времени, не соврать, лет тридцать как схоронили. Я давай быстро в квартиру и валерианку пить, думаю, кому скажу, в психушку отправят, тем более в семье психиатров. Спасибо, соседка сказала, что это актёр театра был, они тут сцену репетировали у Быстрицкой. Значит, удалась ему роль-то! — засмеялась тётя Нина.
— Ой, а мы по ночам с Филом на крыши выходили и в башенках сидели, это так кайфово, вся Москва как на ладони.
— Кайфово, — шутя, передразнила тётя Нина.
— Угу. Пару раз я будила Фила на рассвете и тянула его на крышу. Его так сложно разбудить утром, особенно после…
— Может, хватит подробностей? — не выдержал Фил, опустив кулак на стол. — Кажется, ты загостилась, давай я такси вызову и чеши.
— Да что я такого сказала, ну тёть Нин, ну скажите ему!
— Да ты достала!
Неожиданно у Лины зазвонил телефон, положив конец перебранкам Фила и Ольки. Звонила мама Марта.
— Мам, я в гостях у Фила, — поспешила Лина успокоить мать. — Я уже собираюсь домой.
— У Фила? Вы там одни? — встревожилась Марта.
— Нет, тут тётя Нина, его бывшая няня и … его девушка.
— Ну-ка передай телефон тёте Нине, — потребовала мать.
— Вот это контроль! — прыснула Олька.
— Да вы не волнуйтесь, — заверила нянька маму Марту, приложив телефон к уху, — Филиппушка её проводит до самого подъезда. Ну до чего же у вас девочка пригожая!
При этих словах Олька напряглась и злобно зыркнула на Лину.
***
Вечер получился почти по-семейному тёплым и атмосферным. Лине нравилась аура этого дома. За чаепитием, рассказами милой улыбчивой тёти Нины она отвлеклась от недавних волнений и перестала следить за часами. Сладости восполнили силы и подогрели желание парировать едкие Олькины выпады. Лина и сама не заметила, как уничтожила пару пирожков. В том, конечно, была и заслуга няни Филиппа, под её заботливым взглядом горка румяной выпечки быстро растаяла. По телу Лины разбегалась приятная усталость, но вместе с тем в душе зарождалась тревога. Она витала повсюду, инеем покалывала кожу, сковывала пальцы рук.
Воспоминания о тёте Марине добавили грустных ноток. На долю секунды Филипп изменился в лице, и Лина уловила во взгляде парня затаённую боль. Он снова попытался улыбнуться, но тут же отвёл глаза. Так обычно бывает, когда тяжело больной улыбается близким людям, не желая расстраивать их и боясь показать свою слабость.
Лину кольнула жалость, и горячая волна нежности затопила её — захотелось обнять его, разогнать глухую печаль, стать ему спасением от мрачных мыслей. Она, испугавшись нахлынувших чувств, едва сдержала прерывистый вздох и впилась ногтями в кожу — стыдно так бессовестно мечтать, сидя бок о бок с ревнивой Олькой!
Где-то в глубине души Лина сочувствовала девчонке, но временами её недвусмысленные намёки ужасно бесили. Видимо, Олька болезненно переживает разрыв и всё ещё на что-то надеется, а Фил… он будто боится чего-то — кидает на Ольку настороженные взгляды, а та — держит его на прицеле.
— Ну, мне пора. — Закончив разговор с мамой Мартой, Лина поднялась из-за стола и расправила юбки.
На бледном лице Филиппа промелькнула тень усталости, но он невозмутимо поднялся следом и протянул Лине руку.
— Пойдём, я тебе гостиную покажу, ты ведь хотела пообщаться с роялем?
Лина застыла в нерешительности, подумав вдруг, какие чувства в этот момент должна испытывать Олька. От девчонки исходили флюиды недовольства и зависти. Лина осязала её негатив на расстоянии, кожу запястья будто огнём припекало, однако наплевав на осторожность, она вложила ладонь в руку Филиппа и, улыбнувшись от предвкушения чего-то прекрасного, поспешила за ним.
Олька тоже было метнулась, но тётя Нина удержала её за рукав:
— А ты куда? Мне нужна твоя помощь, — вкрадчиво произнесла она, и Олька, протестующее пискнув, неохотно притормозила.
Филипп распахнул перед Линой высокие двери гостиной, но сам остался стоять у порога.
— Наверное, ты захочешь побыть тут одна. Смелее, это не музей, тут всё можно потрогать и поиграть. Думаю, тебе будет интересно.
— А ты? — замялась Лина, но Фил промолчал. Улыбка исчезла с его лица, на лбу заблестели капельки пота, а взгляд затуманился и потух.
Тревожное предчувствие пробежалось по коже Лины ледяным холодком. Что случилось с этим дерзким мальчишкой, почему он выглядит таким … сломленным и больным? Может, стены этого дома так давят на него? Она с трудом удержалась от вопросов и, скинув оцепенение, вошла в гостиную.