— Странно, мне с мальчиками проще, и никогда ничего подобного не случалось, — удивилась Лина, убирая ноут со стола.
— Ты просто маленькая ещё, ну и не встретила того самого… друга… — многозначительно изрекла Эла, сдержанно улыбнувшись.
— Никогда не задумывалась об этом, — пожала плечами Лина, хотя в тот момент она слукавила. Задумывалась, и ещё как! Только с Элой обсуждать эти темы не хотела, где-то в глубине души тлело сомнение: а не играет ли Эла в чувства?! Слишком рьяно сестрица-мать добивалась дружбы после нескольких лет отсутствия. К тому же Лину увлекло кулинарное действо. Она неотрывно следила за ловкими движениями рук и думала: «Всё же умение готовить и поддерживать уют — семейная черта всех женщин Альтман». Втайне Лина надеялась, что и в ней когда-нибудь проснётся подобный талант.
— Выглядит красиво. И что это будет? — поинтересовалась Лина, наблюдая, как Эла выдавливает на пергамент готовую смесь и укладывает волнами.
— М-м… — протянула Эла. — Это меренга, взбитые сливки, белок и сахар, пальчики оближешь. Сейчас мы это чудо в духовку поставим, потом выложим сверху клубнику и смородину и сделаем рулет. Получится просто божественно! Так что можешь звать на ужин своего дружка! Только ни в коем случае не говори, что мы празднуем мой день рождения. Тридцать пять — так себе возраст, знаешь, — грустно вздохнула она.
— Точно, надо Лёху позвать, он любит такое, — воодушевилась Лина.
В сумке запиликал телефон, и она поспешила в прихожую. Звонил Лёха, будто почувствовал, что о нём говорят.
— Лин, ты видела те видосы, что я тебе накидал? — с ходу налетел он.
— Какие видосы? Я только ролик про попугая посмотрела. Весело очень.
— Да нет, я тебе живые выступления групп в личку отправил, среди них есть и «A-$peeD». Короче, завтра мы можем пойти в клуб*, две субботы подряд у них концерты, а потом группа уедет в Питер на фест. Посмотри, тебе понравится.
— Ой, Лёш, давай позже. Ты лучше ко мне приходи, там Эла сладкий рулет готовит.
— Эх…
— Что?
— Я же того… на диете вроде.
— Один раз можно, я разрешаю, — посмеялась Лина, — совсем чуточку.
— Ладно, — протянул Лёха и дал отбой.
***
Вскоре всё семейство Альтман собралось на кухне за праздничным ужином. Марта на радостях расстаралась: запекла в духовке цыплёнка табака по новому рецепту, наделала салатов под майонезным соусом, раскупорила бутылку домашнего вина. И теперь сидела во главе стола, обложившись таблетками «от желудка», с полной тарелкой «вредной» еды и с рюмкой в руке. Эла внимала рассказам матери о ценах в продуктовых магазинах, про очереди в поликлинике и делилась планами на ближайшие выходные. Лина ковырялась в тарелке и улыбалась своим мыслям. Душа по-детски радовалась — хорошо ей было среди родных и любимых.
Эла изменилась за эти годы — больше не перечила матери, проявляла заботу и стойко выслушивала все её наставления. Оттого-то Марта быстро позабыла прошлые обиды, подобрела и расслабилась, даже Славиком больше не попрекала, хотя поначалу по сто раз на дню выговаривала, что в семейном конфликте виновата дочь со своим взбалмошным характером.
Обычно Эла не подстраивалась под мнение окружающих — жила в своё удовольствие вдали от матери и дочери, а в тот год, когда сошлась со Славиком, и вовсе исчезла.
Мама Марта ворчала, что Эла попросту скрывает от нового мужа взрослую дочь, опасаясь, как бы тому не понравилась молоденькая Лина, однако не вмешивалась в отношения молодых. «Самый верный муж — нагулявшийся любовник», — повторяла мама Марта, искренне желая дочери счастья.
Теперь же Эла внезапно заговорила о чувстве вины и стремилась к общению, и Лина с опаской поглядывала на сестрицу-мать. «Надолго ли её хватит?» — думала она, хотя охотно шла на контакт, её привлекали оптимизм Элы и абсолютная убеждённость в своей неотразимости.
Сблизиться матери и дочери помог случай. Однажды Эла и Лина гуляли по Москве и зашли погреться в кафе на Арбате. Неожиданно к ним подсели молодые симпатичные парни с явным желанием познакомиться, но Эла вмиг посуровела, заявив, что матери и дочери хочется побыть наедине. Поначалу парни не поверили, решив, что перед ними сёстры-подружки, но Эла оставалась неприступной и держала марку. «Неужели… неужели Эла больше не стесняется меня, не боится выдать свой возраст?!» — удивлялась Лина. Вопросы множились в её голове, и Эла вдруг сама разоткровенничалась, долго говорила про ценности в жизни и желание быть любимой и нужной…