В отсек зашел Чернов в спортивном костюме:
— О чем думы, командир? Почему кондер не включил? Жарко же.
Капитан щелкнул кнопкой, тихо зашелестела климатическая система.
— Что случилось, Рома? У тебя такой вид, будто не мы взяли Аль-Аграна, а он нас. И вот-вот отправит на эшафот.
Майор посмотрел на напарника:
— Дима, у тебя выпить есть?
— Нет, но знаю, где взять. Хочешь отметить удачную операцию?
— Знаешь, принеси.
— Коньяк, водку?
— Спирт или водку, если водку, то литр, и пакет сухого пайка.
— Добро. Сейчас организуем. Вот только парни увидят и тоже…
Уланов ударил кулаком по дужке кровати:
— Ты долго базарить будешь?
— Э-э, что-то у нас не так. Сейчас приду.
Чернов вернулся быстро, принес две бутылки «Столичной», пакет сухого пайка, выставил на стол. Открыл тушенку, достал галеты.
Уланов, не дожидаясь приготовлений, взял бутылку со стола, сбил крышку и в три глотка ополовинил емкость.
Поставив бутылку на место, прикурил сигарету.
Смотревший за этим Чернов присвистнул:
— Это что же могло так вывести тебя из себя, Рома?
— Ты парням сказал, чтобы не заходили?
— Я их предупредил.
— Хорошо.
Сделав несколько глубоких затяжек, майор допил бутылку, бросил ее в урну.
— Ни хрена себе? — воскликнул Чернов. — не ожидал. Ты же вроде как малопьющий, Рома, а оказывается…
— Наливай себе, пей!
— Повод — операция, или…
Майор прервал капитана:
— Или, Дима. Пей!
Чернов выпил сто граммов, закусил тушенкой, спросил:
— Так что произошло?
Уланов рассказал о происшествии в штабе Главного управления, о котором до того умалчивал, и о том, к чему все это привело.
Чернов был ошарашен:
— Но как же так, Рома? Тебя и уволили? Лучшего командира лучшей группы?
— При чем тут это?
— Да при том, что западло.
— А начальству наплевать.
— Как же Лиза дала показания против тебя? Я ее хорошо знаю. Скромная, порядочная женщина. Всегда такая опрятная…
— Да при чем здесь это? Опрятная. Буленко тоже на службу приходит в мундире с иголочки. И надушен дорогим парфюмом, как элитная шлюха. Надавил на нее, Дима, неужели непонятно?
Чернов налил себе еще сто граммов, залпом выпил:
— Нет. Так такую подлянку оставлять нельзя.
— Не оставлю.
— Я не о том. Прямо сейчас пойду к парням, все расскажу, они за тебя горой, а после вместе к Смолинскому. Если тебя увольняют, пусть и остальных тоже отправляют в запас, в отставку, куда угодно.
— Прекрати!
— Что прекрати? Такую подлость прощать нельзя. А в Главке пусть новое расследование назначают. Но уже при нас.
— Группе задачи здесь выполнять. Не хочешь же ты, чтобы из-за моих проблем где-то погибли невинные люди? «Шторм» нужен здесь, значит, он останется здесь. А я? Я отвоевал свое и откомандовал. Принимай группу, я полечу в Россию, там попытаюсь разобраться, а нет, то и черт с ним. Уеду в Переслав. И без пререканий, пока еще я командир.
— Это форменный беспредел.
— Где-то по-другому? Как в стране, так и в войсках, и в спецслужбах. Иначе просто быть не может. Я все думал, и что это экономические форумы наши министры, бизнесмены начали в Сочи проводить? Сейчас понял.
— И почему?
— Золотая рыбка где обитает? В море. Вот и бросают по утрам наши экономические деятели невод, выловить эту самую золотую рыбку, дабы она сразу все проблемы решила, сами-то эти деятели ни черта не могут.
— Ты опьянел.
— Нет, Дима. Не берет. Злой я.
— Так и говорю…
— Все, — поднялся Уланов, — закончили базар. О нашем разговоре никому. В Хмеймиме оформим передачу дел, нам прорву бумаг изводить не надо, акт подпишем и… разбежимся. А сейчас, давай с ребятами на обед. А я полежу.
— Ром?!
— Иди, Дима! Все нормально, я не застрелюсь. После обеда экипировка, оружие и готовность к выезду в мобильный госпиталь к «вертушке». Вопросы есть? Вопросов нет. Выполняй приказ, капитан.
Махнув рукой, Чернов вышел.
Уланов упал на кровать. Он слышал, как ушла на обед группа. Закрыл глаза. Как обычно после боевых выходов в них стояли эпизоды проведенной операции. Взрывы, стрельба, перекошенные морды боевиков, рваные от пуль камуфляжи, крики, кровь, трупы. Это пройдет со временем. Он решил представить себе лицо Лизы Титовой, но оно размывалось рожами боевиков. Хотел вспомнить, какие у нее глаза. Не смог. Группа вернулась. Офицеры и прапорщики принялись собираться.
Поднялся и Уланов. Прошел в душ уличный. Постоял под струями холодной воды. Впрочем, алкоголь не взял. В палатке оделся, экипировался, забрал из пирамиды автомат. Объявил построение группы. Все как всегда, с одним отличием, это было в последний раз. Вот такая она реальная жизнь. Это не сказка.