— Здорово придумали, надо будет на нашем джипе попробовать — не всё же кондей гонять, к тому же, где для него фильтры теперь брать, ума не приложу.
— Это да… — согласился Рыжков. — Я слышал, вы там чего-то искать будете?
— Искать потом — сейчас места отмечать, где что уцелело, — я продемонстрировал ему видеокамеру в чехле. — Снимем, ориентиры надиктуем и потом с визитом нагрянем.
— Кстати, капитан, я думал, вы посолиднее прикинуты будете…
— То есть? — Заход майора я не понял.
— Ну, про ваши подвиги я немного наслышан и, честно говоря, думал, что у вас оружия побольше будет…
— На фига нам много стволов? Мы же не войну там вести собираемся. Задача наблюдать.
— А разгрузки и прочее?
— Зачем? Пыль радиоактивную собирать? И потом, майор, ты давно в ОЗК бегал?
Рыжков смутился, стало быть, давно, может, ещё в училище.
— Вот! А я всю последнюю неделю только тем и занимался… — для убедительности немного преувеличил я. — И скажу тебе, Саша, удовольствия при этом не получил ни грамма! Ни хрена не слышно, плохо видно, хламидой этой за всё цепляешься… Магазин быстро поменять — и то проблема!
— Не сообразил, капитан! Извини! А что за банду вы в Медном отловили?
— Да один шибко вумный нашёлся… Заранее ко всей этой бодяге приготовился и решил, что можно себе ещё больше взять под лозунгом: «Слабые — не выживут!»
— А откуда он про ядерную войну знал? — удивился майор.
— А он не конкретно к войне готовился. Ему всё равно было — война, революция или нашествие зомби. Он просто готовился. Убежище себе приготовил, запасы… — «Черт, про запасы говорить не стоило!»
— А потом грабить пошёл? — Мою оговорку Рыжков, похоже, не заметил.
— Верно. И грабил бы, но вот с местом и временем ему не повезло.
— Это верно!
«Газель» довезла нас до ЦБП минут за пятнадцать. Ворота открылись, как только микроавтобус подъехал, и, не задерживаясь, нас отвезли на взлётку, где уже раскручивались роторы у уже знакомого мне «Ми-24» с бортовым номером «124» на котором мы летали в Зеленоград, и «Ми-8», на борту которого свежей белой краской были выведены цифры «65».
К машине подбежал Колмогоров:
— Всем привет! Вась, я Витьку у тебя заберу? На «восьмерке» дополнительный комплект аппаратуры установили, я его туда хочу посадить.
— А сам? — Я пожал руку старому приятелю.
— А сам с тобой — на «стакане». По старой традиции, — рассмеялся Иван. — Ладно, не фиг на воздухе стоять и пыль глотать!
На цель шли уже ставшим привычным маршрутом — вдоль шоссе. Как объяснил Иван, можно было и спрямить, оставив Тверь слева, это сэкономило бы почти полсотни километров пути. Но снять радобстановку в районе областной столицы было необходимо, и начальство решило не экономить на булавках. К этому добавилась разведка маршрутов для грядущего «исхода» солнечногорских. Да и вообще — полоса, прилегающая к федеральной магистрали, была до войны наиболее плотно заселена, и появление наших вертушек продемонстрировало бы местным жителям, что они не одиноки.
— Вась, — окликнул меня с места оператора Колмогоров. — Помнишь девчонку, что мы в Завидово у мародёров отбили?
— Татьяна, кажется…
— Да, она.
— И что с ней?
— Нашёл я её.
— Скоро свадьба? — догадался я.
— Да нет, ты что… — но по тону Вани было понятно, что всё к этому и идёт.
— Живёте вместе?
— Да, а куда ей деваться? К тому же в лагере я девчонке жить не позволю.
— Ну и молодцы! Но смотри, салатики зажмёшь — обижусь!
— Вась, право слово! Что я — куркуль какой?
— Конечно, нет! Просто знал бы ты, Ваня, сколько моих приятелей проставы зажимали! Ладно, я подремлю пока! Разбуди над Тверью!
«Смешно! Как всё возвращается на круги своя, — мысли под гул турбин были тягучие. — Сорок лет назад выйти замуж за военного было престижно. И шестьдесят. И сто пятьдесят… А вот в последние двадцать — совсем наоборот… Слышал я, как от ребят, моих сверстников, жёны уходили, кто бросая все вещи и убегая в никуда, а кто и оставляя своему подпогонному благоверному голые стены… Теперь же маятник опять качнулся — найти мужа или просто мужика из выживших военных будет означать для женщины относительную сытость, безопасность и порядок в жизни, которым большинство людей уже через год будут смертельно завидовать. Гримасы судьбы, иначе и не скажешь…»