— Ну-ну, попробуй, психолог ты наш! — Краем глаза я заметил, что Марина, заслышав, о чём мы говорим, подобралась и даже шить перестала, и переключился на другую тему: — До бани дойти не хочешь?
Проследив за моим взглядом, друг мгновенно «въехал»:
— Пойдём, посмотрим! Может, помывку сегодня вечером замутим? Нормальную такую, с вениками и пивом?
— Только жильцов предупредить надо, — и словно по команде мы синхронно встали из-за стола.
— Ещё новости есть? — Этот вопрос я задал уже в прихожей, когда мы одевались.
— Полно. Послезавтра ещё один облёт столицы планируют сделать. Полетишь?
— А что, можно?
— Для тебя, думаю, место зарезервировано всегда.
— Тогда — «да». Что ещё?
— Сашка связался со своими. Они планируют выводить население и вывозить склады.
— Что, «горячо» очень?
— Да, но не только это. Они, считай, на пятачке ещё поменьше нашего зависли. А у них, сам помнишь, около ста тысяч на руках. Ни прокормить, ни к делу пристроить.
— Подожди, а как эвакуацию проводить будут? Воздухом? Так тогда никаких ресурсов не хватит.
— Не, летунов дергать будут только для экстренных мероприятий. Там вроде многоходовка получается — землёй до Волги, там водой, потом опять по земле.
— В обход Твери?
— Да. Уж очень там «грязный» взрыв получился. Я, когда в Торжок ездил, там приятель твой доклад делал.
— Ваня Колмогоров?
— Да. Так он прямо и сказал, что в городе ещё лет двадцать делать нечего. Что-то там с изотопами не так.
— Наземные взрывы, я слышал, самые поганые в этом смысле. Интересно, что там, в Москве?
— Слетаешь и сам посмотришь, чего сейчас гадать? Так про эвакуацию дальше рассказывать?
— Конечно! Извини, что перебил.
— Значит, везти их по воде будут до Алексино — это где Головня на трассе. Высадят уже на наш берег, и вперёд.
— Если я правильно помню, в том районе с дорогами не очень…
— Совершенно верно, так что у генерала для нас ещё одна работёнка есть — местность разведать и маршруты проложить. Клоун, естественно, с нами будет ходить.
— Виталь, слушай, а где они столько судов найдут? Там же километров двадцать-тридцать по воде будет. И сто тысяч народу, и склады, и прочее…
— А ты не переживай так — есть плавсредства, есть. Они по твоей наводке в Завидово уже группу высадили, и на яхт-клуб тамошний лапу наложили, ну и по реке прошлись, с реквизициями…
— Хренасе! Что значит «с реквизициями»? Отбирали?
— Я не в курсе, Сашку увидишь — сам спросишь. Но идея, как я понимаю, родилась у них после того, как они яхты нашли.
— Понятно… Чуть что — я виноват, да?
— Ну, не без этого… — рассмеялся Виталик.
— Кстати, ты не знаешь, что за шишек тогда из санатория вывозили?
— Точно — нет. Слышал только, что семья кого-то из министерства, но подробностей не знаю. Да и неинтересно это мне.
— Тогда — проехали! В баню?
Сибанов замялся:
— Вась, слушай… — он понизил голос почти до шёпота. — Пошли к бункеру сходим, а? Потом дел столько будет, а сейчас время есть.
Чем-то друг мне сейчас напомнил мальчишку, уговаривающего приятеля пойти на стройку, побегать по плитам или залезть на подъёмный кран.
— Что, одному страшно? — подколка вышла не менее детская.
— Да при чём тут это?! Там двери, возможно, взрывать придётся, а я не умею.
— Странно, я думал — джеймсов бондов учат… — с наигранным удивлением снова подколол я друга. Правда, немедленно пришлось уворачиваться от оплеухи. Мы ещё немного покружили по прихожей, награждая друг друга несильными тычками, но потом Виталик чуть не своротил висевшую на стене полку, и пришлось остановиться.
— Так ты идёшь?
— А куда ж я денусь? Надо только собраться.
На сборы ушло едва ли больше двадцати минут — да и чего рассусоливать, если до бункера рукой подать — и двух километров не будет. Рюкзаки с «тревожным комплектом» всегда стоят наготове, оружие под рукой, а взрывчатку с прибамбасами для Виталика Сашка отобрал. Упаковка, правда, странная — школьный ранец, но будем считать, что мы идём на слёт шахидов младшего школьного возраста…
«Интересно, а что это Виталька так на эту тему завёлся? Укрытие у нас гораздо лучше и, что уж там скрывать, комфортнее. Понятно, если бы мы ждали ядерную атаку, но сейчас-то зачем? Спросить, что ли, или пускай в Индиану Джонса наиграется?»
Маски на лицо, плащи на плечи, рюкзаки за спину, автоматы в руки — и мы выходим. Пока Сибанов грузит наше барахло в машину, я заглянул в гараж и предупредил Камчатку, что мы на пару часов отъедем по делам, но будем на связи. Оторвавшись от очередной инженерной кракозябры, Андрей понятливо мотает головой и машет руками — ответить голосом он не может, во рту зажаты шурупы.
Проехав по лесной дорожке, знакомой нам до сантиметра — как-никак по ней уже сколько лет ходим на местный пляж, мы выбрались на берег Тверцы. Сейчас середина лета и река обмелела, так что все мини-островки появились над водой. Обычно в это время на берегу всегда можно кого-нибудь встретить — дачников, пришедших искупаться, или местных пацанов, затеявших рыбалку или сплав на плоту, но сейчас тут никого нет. У каменного мостика через ручей я останавливаю машину:
— Ну, куда дальше?
— Вдоль берега давай! Вход вон в том косогоре, — Виталик показывает на обрывистый берег реки, что возвышается метрах в пятистах.
— А через деревню не лучше? Сверху зайдём…
— Там основная шахта завалена, — поясняет он. — А на берег отвод от неё выходит. Я уже лазил — там решётка.
— Как скажешь, большой белый хозяин!
Через пять минут мы уже карабкались по глинистому косогору.
— Вон там, где коряга кривая, — тяжело дыша, сообщил Виталик, показывая на большой куст лещины, прилепившийся на крохотной горизонтальной площадке. Рядом с кустом из земли действительно торчал причудливо изогнутый ствол дерева без коры и веток. Но никакого туннеля или другого искусственного входа я не заметил.
— А труба где?
— Я её спрятал! Картоном закрыл и глиной сверху обмазал. Она прямо за кустом.
— Ну, ты и Чингачгук! — Респираторы заглушали голоса, и приходилось почти орать.
— А то! — Сибанов попробовал принять картинную стойку, но чуть не потерял равновесие и торопливо ухватился за ветки ближайшего куста, чтобы не свалиться.
В пару прыжков перебравшись к указанному другом месту, я сильно стукнул по земляному откосу, и он подался под кулаком. Подцепив лист картона, я аккуратно отвалил его в сторону — не хватало ещё, чтобы вниз свалился, тащить его назад у меня не было ни малейшего желания — от подножия до этого места было метров пятнадцать. Передо мной открылся довольно широкий, диаметром метра в полтора, проём, выложенный кирпичом.
— Решётка метрах в двух отсюда, — сообщил добравшийся до площадки Виталик. — Крепкая. Я монтировкой пытался своротить — не получилось. А домкрат я в одно лицо сюда бы не затащил.
Присев на корточки, я пролез в трубу. В свете налобного фонаря я действительно увидел ржавую решётку. Оставив автомат Сибанову, взял «шахидский рюкзачок» и пополз к преграде.
«А вентиляция тут хорошая — ветерок чувствуется. И пол с уклоном наружу — значит, не заливает через эту трубу весной. Так, решётка солидная — прутья с большой палец толщиной, а рама не открывается — видимо, её уже после поставили, когда объект забросили окончательно. — Коридор вел дальше, но света „налобника“ хватало, чтобы осветить только метров пять. Или ход там поворачивал, или завалило. Я вернулся к изучению решётки: — Прутья часто идут — надо четыре перебить, чтобы пролезть. Ну, посмотрим, что там нам Клоун приготовил?»
Разведчик, как человек, в вопросе разбирающийся, положил в рюкзак не банальные шашки, а эластит. [52]Взяв килограммовый рулон похожей на толстую резиновую ленту взрывчатки, я принялся обматывать прутья. Однако усердствовать не стоило, насколько я помнил — одного слоя этой взрывчатки, представлявшей собой гексоген с флегматизатором, вполне хватает для перебивания сантиметрового стального прута. Но тут-то у нас ржавое железо! Обрезав ножом ленту взрывчатки и убрав остаток в рюкзак, принялся мастерить зажигательную трубку. Добрый Сашка положил даже две готовые, заводские, но если жаба душит, время позволяет и надо восстанавливать навыки, то я лучше по старинке!
52
Эластит (ЭВВ-11) — бризантное взрывчатое вещество нормальной мощности. По большинству своих характеристик сходен с пластитом и отличается от последнего только составом флегматизатора и пластификатора, который придает ВВ не консистенцию пластилина или глины, а вид и свойства, схожие с резиновой толстой лентой.