Как раз следующий Прыжок – из нашего мира дальше – будет последним, кольцо сомкнется.
Вот только кое-кто считает, что единение миров станет катастрофой для нашей планеты – она будет уничтожена…
Сверху, из пролома в стеклянной стене, нами любовались журналисты. Целясь камерами и ведя прицельный огонь из фотоаппаратов, они не давали палачам подступиться к дыре, иначе бы нас уже расстреляли кое-чем посерьезнее, чем баланс белого и фокусное расстояние. Зато от центрального выхода из здания тяжело затопали ботинками вооруженные мужчины в серых костюмах. Метров двести до них по открытой площадке, застеленной тротуарной плиткой. По площадке народ прогуливается. Студенты, рабы в оранжевых робах, мамочки с колясками. И всем интересно, что тут происходит.
– Край, ты понял, что твари зеленые надумали? Президент говорил про ракеты, про удар по террористам. Это война, Край… – Рыбачка озирался по сторонам, высматривая, куда бы нам податься, как скрыться с места преступления. – Зачем тварям ядерная война? Что за интерес жить среди руин?
– Ты думаешь как человек. – Я поднялся на ноги, ощущая тревогу. Что-то не так. Но я никак не мог понять, что именно. – А путники не люди. Они из параллельного мира, у них там климат иной, жизнь другая. Вот и хотят сделать из нашей Земли подобие своей. Горы долой, моря не нужны, и главное – повысить уровень радиации. А как это проще всего сделать? Вот именно, дружище.
Из-за облаков вынырнул вертолет. Винтокрылая машина неприлично качнула пилонами с дырчатыми кассетами. Это намек от пилотов, что они не прочь поделиться с нами парой-тройкой НУР[9] класса «воздух – земля». Еще одна вертушка села на крышу здания. Третью я заметил над проспектом слева. И палачи все ближе, а мы тут лясы точим.
– Слышь, Край, а чего это всех зацепило там, в зале, когда у твари пузо трястись начало, а тебя нет? – Рыбачка кивнул в направлении стоянки неподалеку от здания, из которого мы выпали. То есть предложил уходить тем же способом, как мы сюда прибыли. – Ты что, особенный?
– А те, кто Зону топтал, все особенные. – Я обещал Рыбачке разработать дерзкий план отхода, – гениальный план! – исходя из обстоятельств. Действовали мы нахрапом, наобум и без подготовки. Разве что документами успели разжиться. А все потому, что у нас совсем не было времени. Так что в итоге вся гениальность моего плана состояла в том, что никакого плана не было и в помине.
– Святые моторы, так ведь и я топтал!
Я не стал говорить Рыбачке, что совершать дерзкие вылазки на запретную территорию – это одно, а родиться на зараженной земле – чуточку другое.
Ощущение тревоги усилилось до такой степени, что у меня по лбу заструился пот. Гордею тоже было не по себе. Оба мы знали: что-то не так. Потому-то и все эти беседы по душам и за жизнь, когда действовать надо, а не торчать у зловонной туши метаморфа. Но иногда поспешить – это не людей насмешить, а прямо в гроб угодить, извините за рифму.
– Наручники… – начал Рыбачка.
– Больше не бьют током, – закончил я.
И тотчас «браслеты» у нас на запястьях противненько задребезжали, как мобильники на вибровызове. Кто бы знал, как мне это не понравилось.
Не говоря больше ни слова, мы стали спиной к спине.
Вынужден признать: мозги у Рыбачки не до конца перцовкой выело, талант так просто не пропьешь. Да и я за годы мирной жизни не разучился избавляться от «браслетов» – какими бы крутыми они ни были, принцип действия всегда тот же. Секунда, еще одна – и мы помогли друг другу вновь стать свободными людьми.
Пока что свободными.
И пока что живыми.
Только наручники упали на бетон, как из внутренней поверхности «браслетов» с щелчком выдвинулись иглы, из которых брызнуло прозрачной жидкостью. В лучшем случае это была седактивная дрянь для успокоения особо бурных преступников. В худшем – примерно то же, но с необратимым эффектом. Твою мать, чего только палачи не придумают!
Загрохотали выстрелы.
Падая и пригибаясь под свистящими над головами пулями, чуть ли не ползком мы бросились прочь от слуг Закона и навеки замершего монстра. Во взгляде Рыбачки я прочел торжественную клятву – он божился надругаться над моим хладным трупом при первой же возможности.
Ободрав одежку и руки, мы перелезли через сетчатый забор, огораживающий стоянку.
И вот тут настала моя очередь ругаться на чем свет стоит.
Голова раскалывалась, меня мутило, во рту не хватало зубов, в меня стреляли, но все это ерунда в сравнении с тем ужасом, который меня поджидал на асфальте, размеченном белыми полосами. Нет! Только не это! Не может быть! Ну за что, господи?!.
Танка не оказалось на месте.