Он не ошибся: под утро в каюту к нему пожаловал капитан с двумя матросами и в приказном порядке приказал предъявить к досмотру личные вещи, а также потребовал прохождения дактилоскопической экспертизы, объяснив, что неизвестный искушенный злоумышленник совершил прошедшей ночью диверсию, выведя из строя турбозубчатый агрегат.
Забелин невольно присвистнул…
На судне, похоже, начиналась партизанская война. И нешуточная: вывод из строя передаточного звена между винтом и турбиной означал серьезную травму, чье «лечение» могло проходить исключительно в условиях стационара, то есть ремонтного дока.
— Вы, кажется, удивлены? — спросил его капитан, ставя на стол склянку с какой-то ваксой и вытаскивая из пластиковой папки лист плотной бумаги.
— А вы? — в свою очередь спросил Забелин.
— Я был готов к проискам… — расплывчато ответил капитан.
Как бы ни были омерзительны обыск и доморощенная процедура со снятием отпечатков пальцев, противиться им Забелин не стал, сознавая обоснованность подобных действий командования.
Когда матросы и высший начальник покинули каюту, он смыл краску с пальцев, что удалось не без труда, ибо ядовитая вакса неясной консистенции въелась в кожу намертво и пришлось оттирать ее пемзой; затем убрал на место разбросанные после шмона вещи и — поднялся на верхнюю палубу.
«Скрябин» шел на тихом тяжелом ходу, приближаясь к месту упокоения «К-219».
Дул легкий нежный зюйд, щекотно забиравшийся под футболку. Синь тропического неба отдавала химическим ультрамарином.
Забелин, облокотившись на фальшборт, вглядывался в лохматые гребни малахитовых волн. Думалось ему путано и горько: о странном плавании с неясным финалом, о вывертах незадавшейся жизни… Вот же — из одного болота в другое… Невольно вспомнился лимузинщик Боря, которому в настоящий момент он вдруг остро позавидовал — катается сейчас небось всвоем мощном «Кэдди» по лабиринту Манхэттена…
Обернулся на шум шагов: к нему направлялся уполномоченный от МЧС.
— Кажется, нам стоит переговорить… — произнес Прозоров, пожимая ему руку. — На судне происходят знаменательные, мать их, события…
— И уже давно, — согласился Забелин.
— Имеете в виду смытого за борт штурмана?
— Мне кажется, штурман покинул борт через иллюминатор, — сказал Забелин.
— Это шутка? — равнодушным тоном спросил Прозоров.
— Предположение.
— С вас тоже сняли отпечатки? — спросил Прозоров, узрев черноту на кончиках пальцев собеседника.
— Да, подчинился демократии, тем более Кальянраман первым подал пример… А вы прошли процедуру?
— А у меня алиби, — сказал Прозоров. — Ну-с, — он вскинул вызывающе голову, — давайте вернемся к оставленной вами теме. Она меня, сознаюсь, заинтриговала.
— Прежде чем интриговать вас дальше, хотелось бы узнать, с какой именно целью вы здесь очутились, — сказал Забелин, уже окончательно утвердившись в мысли, что с этим человеком в сложившихся обстоятельствах так или иначе придется поговорить начистоту.
Прозоров, усмехнувшись, посмотрел на океан. А затем отчетливо и твердо произнес:
— Винты от батискафа скинул за борт я. Повинуясь не логике, а инстинкту. Кто я? Представитель спецслужбы. Почему здесь? Судно перевозит опасную контрабанду. Данный факт выяснился, увы, с большим запозданием, но все-таки догнать судно мы чудом сумели.
— Кто это «мы»? — насмешливо спросил Забелин. — Министерство по чрезвычайным ситуациям?
— А что? — пожал плечами Прозоров. — Вполне приемлемая формулировка. Адекватная сути происходящего.
— Ну и что вы можете сделать тут в одиночку? — с насмешкой спросил Забелин.
— Почему в одиночку? — оптимистически заявил Прозоров. — Есть вы, например… Честный, надеюсь, человек, офицер…
— А если без стеба? — неприязненно спросил Забелин. — И без комплиментов, рассчитанных на придурков?
— Хорошо, — спешно поправился Прозоров. — я проник сюда один, потому что факт нахождения груза на борту контрабя подлежит проверке оперативными методами. Лобовых действий наши чиновные инстанции испугались: дескать, если отрабатывается ложный след, то в очередной раз поднимется шум по поводу учиняемых российскими милитаристами препятствий благородным целям Гринписа. В общем, политические реверанс дрожащих за свои кресла функционеров. Понятно? А теперь — получите новость: у меня вчера вышел из строя спутниковый телефон. Знакомая история?
— В чем состоит предмет контрабанды? — отрывисто спросил Забелин.
— Вам обязательно знать?
— Да, поскольку это может многое прояснить.