— Контакты у тебя в реле стартера, по-моему, залипают, — откликнулся Забелин.
— И чего делать?
— Молоток есть? Постучим, может, стрясем окись…
Боря, достав из кармана телефон, принялся набирать свой домашний номер.
— Петя, сыночек? Это папа… Я тут через блок, у прачечной… С подполковником морским-заморским нашего кормильца в чувство приводим… Молоточек поднеси, ага? — Обернулся к Забелину. — Как насчет пивка?
Они едва успели раскупорить банки, как рядом возникла полицейская машина. Выйдя из нее, стражи порядка, поправляя под лощеными черными куртками ремни, отягощенные правоохранительной аппаратурой, двинулись к ним.
Один из полицейских развернул на ходу блокнот со штрафными квитанциями.
— В чем дело? — испуганно проговорил Боря, уставившись на приближающиеся позолоченные кокарды.
— Пиво? — вопросил полицейский голосом, требующим повиновения.
— Д-да…
— Пить пиво на улице запрещено, — сообщил страж порядка, поправляя аккуратный узел черного узкого галстука.
— Так пиво же в пакете… Если банка прикрыта, то можно…
— Согласно новому постановлению — уже нет!
— Мы не знали… — забормотал Борис. — Приносим дикие извинения…
Забелин стесненно кашлянул, узрев, как по тротуару, держа в руке молоток, шагает Борин сыночек Петя в драных джинсах и в жокейской кепке с козырьком, повернутым на затылок, За Петей, сверля его спину настороженными взорами, следовали двое полицейских, видимо, заинтересованных, с какой целью и куда шагает по вечерней улице неблагополучного района человек с молотком.
— Все не слава богу! — обернувшись на своего приближающегося отпрыска, прокомментировал Боря.
Полицейские, сопровождавшие Петю, явно напряглись, уяснив, что объект их внимания направляется к стоящему с открытым капотом «Кадиллаку», возле которого остановилась патрульная машина.
Петя, в чьих ушах гремела музыка из карманного плеера, укрепленного на брючном ремне с застежкой-черепом, равнодушно глядя на полицейских, вручил папе молоток, озаботив таким поступком уже всю правоохранительную рать.
— В чем дело? — кивнув на молоток и настороженно отодвинувшись от Бориса, вопросил долговязый сержант, блюститель алкогольного уличного воздержания.
— Мы ремонтируем машину, — последовал честный ответ Забелина.
Полицейские сумрачно переглянулись.
— То есть?
Забелин, приняв молоток, воздел его над зевом капота, нанеся увесистый удар по стартеру. Объяснил кратко:
— Барахлит реле. — И, усевшись за руль, повернул ключ в замке зажигания.
Стартер бодро провернул шестеренки, и двигатель завелся.
— Так ремонтируют машины в России? — прищурился один из стражей порядка.
— Да, и результат — налицо, — с вызовом сказал Забелин.
— Вы кончили ремонт? — поинтересовался сержант. — Тогда… уберите молоток в багажник.
— И пиво, — вставил его напарник.
— Вам, кстати, пишут тикет, — сообщил ему Борис. — Вы поставили свой «Форд» возле пожарного гидранта.
У патрульного автомобиля и в самом деле стояла расплывшаяся чернокожая дама в форменном коричневом кителе дорожной службы и старательно выводила какие-то каракули в своих служебных бумагах.
Внимание полицейских мгновенно переключилось на своего коллегу по соблюдению городского правопорядка.
Вспыхнула возмущенная перебранка, изобилующая агрессивной нецензурной лексикой.
Боря, сверкнув золотой фиксой, с довольным видом подмигнул криво усмехающемуся Забелину, уже не впервые наблюдавшему конфликт между «голубыми» так именовались городские полицейские — и «коричневыми» — специалистами исключительно по незаконным парковкам.
Это был антагонизм, чьи корни уходили в прошлое какого-то давнего конфликта служб, едва ли не каждодневно обменивающихся ныне друг с другом взаимными унижениями. Месяц назад Забелин наблюдал, как полицейскую машину едва не уволок штрафной буксир и офицеру, грозившему шоферу буксира оружием, пришлось, дабы отбить служебный транспорт, вызывать на помощь подкрепление, мгновенно заголосившее сиренами по всему Бруклину.
— Сваливаем, — сказал Боря, опуская капот. — Пока волки грызутся, овцам самое время в сарай под запор… Пошли ко мне, пропустим стаканчик-другой под селедочку в сметанке…
Усевшись за стеклянным столиком в гостиной, разлили по рюмкам ледяной «Абсолют».
— Значит, за твое новое назначение! — предложил Борис и, выпив, приложил к синяку на скуле новенький цент, взяв его из вазочки, заполненной мелочью.