Жила Надя за счет «спонсоров» — в основном иностранцев, нанимавших ее время от времени то в качестве переводчицы, то дамы сопровождения, а то и попросту шлюхи. Правда, шлюхи дорогой и капризной — Надежда была амбициозна, цену себе — эффектной, стройной брюнетке — знала, и уж если ложилась с кем-то в постель, то либо по взаимной симпатии, либо по крупному расчету.
Они были друзьями: Каменцев едва ли не каждый день заезжал к ней на чашку кофе, она же, всецело доверяя его советам, обсуждала с ним нескончаемые несуразности личной жизни, и через год знакомства они стали близкими людьми, причем — без постели, хотя однажды Каменцев все-таки Надежду соблазнил, чему впоследствии и сам был не рад: все получилось быстро, скомканно и в общем-то, можно сказать, никак.
Он был смущен, раздосадован, а она, чмокнув его в лоб, сочувственно обронила: «Знаешь, нам, пожалуй, лучше без этого… Мы же с тобой два закадычных приятеля, а потому это похоже на какой-то гомосексуализм…»
Ему оставалось лишь тяжко вздохнуть, отведя глаза…
Каменцев позвонил в дверь.
— Ты?!. — Она, тряхнув головой, словно после дурного сна, изумленно моргала, глядя на него как воистину на милиционера, пришедшего с обыском.
— Я, я, — торопливо произнес он. — Ты одна?
— Входи. — Она пропустила его в прихожую. Затем, всплеснув руками, сказала обреченно и весело: — Ты сбежал!
— Да, — в тон ей отозвался он.
Она кинулась к нему на шею, обхватив щеки ладонями, крепко поцеловала в губы. Затем, сняв с Каменцева фуражку, провела рукой по коротко остриженным волосам.
— Боже, ты действительно выглядишь как уголовник.
— Мне некуда деться, — озабоченно доложил он.
— Это я уже поняла. — Прошла на кухню, раскрыв холодильник, зазвенела тарелками. Крикнула: — Снимай с себя эту милицейскую шкуру — и марш в ванную. Там синий халат висит — как раз твой размерчик.
Он с наслаждением пропарил тело под горячим душем и, запахнувшись в толстый свежевыстиранный халат, сел за кухонный стол, где увидел — о, чудо дивное! — салат оливье, свежие помидоры, ноздреватый сыр, зелень и масленые ломти семги.
И всплыли в памяти мятые алюминиевые миски с жиденькой крупяной баландой…
— Ну, спешу услышать историю с географией, — сказала она, присаживаясь рядом.
Каменцев поведал о побеге, ночевках в степи, рассказал о даче и угнанной машине…
— Ты знаешь, почему мне всегда нравился? — спросила она. — Потому что авантюрист, и с тобой — не соскучишься! Ты и в бизнесе этом своем продуктово-курином все равно авантюристом был… Но тогда тебя среда давила законопослушная, а теперь — полный простор для деятельности…
— Ну, спасибо, — хмуро кивнул он. — Утешила. — Поднял на нее усталый взгляд: — Что с семейством моим, не в курсе?
— Ну… Все новости тебе известны. Людку твою начали доставать кредиторы с бандитами, потом этот ее отъезд в Штаты по твоему, как она мне по телефону сказала, настоянию…
— Все правильно.
— Ну вот. Если номер ее американского телефона помнишь, позвони…
— Позже, — сказал он.
— И какие творческие планы у вас, гражданин беглый каторжник?
— Побегу дальше.
— Куда же дальше-то?
— В Штаты. — Он усмехнулся. — Широкий я парень, нет?
— Да уж куда там с добром деваться, как моя бабка говаривала!
— Паспорт надо «левый» сделать и визу, — продолжил Каменцев. — Есть концы?
— Вообще-то имеется один типчик, — задумчиво произнесла она. — Делает паспорт моряка. Чтобы машины для льготной растаможки ввозить. Я через него тут паре знакомых ребят устроила документы, даже заработала на этом чуток…
— И сколько такой документик стоит?
— Пять тысяч.
— Звони, найду я пять тысяч.
Она, будто что-то припомнив, сокрушенно всплеснула руками:
— Ох, дура! Как же я забыла…
— Что забыла?
— Типчик этот, Геннадий, — квартирант Володьки Крохина. Ну того, из Эмиратов. А ты же ему четырнадцать тысяч должен… Володька мне звонил и, как узнал о твоей посадке, просто-таки впал в ступор… А денежки эти, конечно, тю-тю, да?
— Вестимо, — меланхолически подтвердил Каменцев.
— Тогда с Геной торопиться не стоит…
— Да я никуда не тороплюсь, — невесело рассмеялся Каменцев. — У меня сейчас дел меньше, чем у пенсионера. Как ты-то? Замуж еще не собралась?
— С кем спать и без того есть, — отмахнулась она, — а вот чтобы было с кем проснуться — это, знаешь ли, задача неразрешимая, по-моему. Слишком испортила меня самостоятельность. Да и сама жизнь… А вообще-то ты прав, я уже женщина непреклонного, так сказать, возраста, пора бы подумать об учреждении совместного предприятия семейного типа…