— Ва-апрос.
Кому-то обязательно надо было все испортить. Харкевич отыскал глазами негодяя. Ну конечно. Это был молодой парень южного типа, он принадлежал к той группе потенциальных покупателей, которая ранее не имела дел с Фирмой и сама вышла на контакт для участия в аукционе. У них были отличные рекомендации от надёжных людей, но тем не менее Харкевич интуитивно ждал от них подвоха — двое в этой группе были в кожаных куртках. Несмотря на летнюю жару и солидные рекомендации. Наверняка чеченцы. Слава богу, что оружие у всех отобрали ещё на подъезде к складу. Слава богу. — Наш эксперт ответит на ваш вопрос, — сказал Харкевич.
— Да мне не нужен эксперт, — сказал парень. — Я хочу ящик посмотреть.
— Вы на него уже смотрите.
— Я хочу поближе посмотреть.
«А внутри поковыряться ты не хочешь? Уран на вкус попробовать — или чего там внутри лежит?»
— Если есть такое желание, — Харкевич развёл руками. Парень быстро шагнул вперёд, и тут вдруг выяснилось, что и прочие потенциальные покупатели хотят посмотреть поближе. Прямо детский сад какой-то.
Харкевич подозвал охрану и с их помощью создал нечто вроде очереди — каждой группе давалось на осмотр по две-три минуты, потом её сменяла другая делегация.
Бородатый эксперт крутился рядом и всё твердил про специально созданный свинцовый контейнер, про допустимый уровень радиации… «Лучше бы ты сказал, что к этой штуке ближе пяти метров подходить нельзя — тогда мы бы уже занялись торгами», — продолжал мысленно страдать Харкевич.
С другой стороны, очень серьёзный вид этой штуки — прямо как в кино — должен был произвести впечатление и поднять стоимость изделия. Наверное, гости сравнивали лежащее в контейнере именно с виденным в фильме про Джеймса Бонда, потому что волновало их при осмотре только одно — где у этой хреновины таймер? Тот самый, где так драматично меняются в порядке убывания цифры — 10, 9, 8, 7… Примерно на цифре 2 хренов Джеймс Бонд рвёт зубами нужный провод, таймер замирает, мир спасён, все идут пить шампанское и трахаться.
Эксперт объяснил, что изделие произведено в Советском Союзе, поэтому до удобства пользователя и эстетической привлекательности никому не было никакого дела. Таймер устанавливается поворотом вот этой зелёной штуки. У неё есть три положения — на полчаса, на три часа и на двенадцать часов.
— Если больше вопросов нет… — Харкевич снова попытался направить события в сторону комнаты для переговоров, с её мягкими диванами, охлаждённым шампанским, закусками…
— Я из-звиняюс-сь.
Сказано было громко и даже с какой-то насмешкой.
— Ну что ещё? — не сдержался Харкевич. Время шло, по спине тёк пот, и он становился все менее терпимым к толпе террористических уродов.
Это опять были те южане, которые недавно рвались пощупать бомбу руками. Если бы Харкевич был внимательнее, то он бы заметил, что после полученных ими трех минут на осмотр южане отошли в сторону, встали в полукруг и стали что-то бурно обсуждать. Потом, видимо, придя к единому мнению, они замолчали, и старший группы чуть тронул плечо молодого парня в кожаной куртке, который пару минут спустя скажет так разозлившее Харкевича «я из-звиняюс-сь».
Этого не заметил Харкевич, но заметила Морозова. Ещё после прозвучавшего «ва-апроса» она отложила журнал и пересела к окну. Армейские окуляры позволяли ей рассматривать черты лица каждого из людей внизу. Она обратила внимание на оживлённо беседующих южан, потом повела окуляры вправо, миновала араба и его русских сопровождающих, миновала троих рассудительных прибалтов, миновала невозмутимого Китайца и…
И вот тут она кое-что поняла насчёт кукловодов.
4
— Ну что ещё? — раздражённо поинтересовался Харкевич. Алексей снова стоял позади него молчаливой тенью, но Харкевичу было не до него.
Южанин ответил громко и самоуверенно, иначе говоря — нагло.
— Дело в том, что вы не имеете права продавать эту вещь…
Харкевич в этот момент что-то сказал, но южанин проигнорировал его попытку вернуть контроль над ситуацией и продолжал говорить свои абсолютно недопустимые, наглые и безумные слова.
— …потому что это вещь, которую мы уже купили. Мы за неё заплатили, и она наша вещь, и мы не хотим никакого аукциона, мы просто заберём её себе, потому что это наша вещь…
Харкевич вдруг подумал, что идеальным решением возникшей проблемы могла бы стать очередь крупнокалиберного пулемёта прямо в тупую башку чеченца. В том, что перед ним чеченцы, он теперь нисколько не сомневался — только они могли испортить так замечательно складывавшуюся ситуацию.
В голове завертелась карусель из всевозможных чеченских ассоциаций — бородатые партизаны, «мочить в сортире», отрезанные уши, папахи, мечети, нефтяные вышки и грязные канистры с самопальным бензином… Потом от глобальных образов мирового зла Харкевич вернулся к конкретному уроду, который только что испортил ему аукцион, сорвал его особое поручение, погубил его шанс приподняться в глазах Большого Дяди…
Крупнокалиберный пулемёт оставался замечательной идеей, и Харкевич уже посматривал в сторону оживившейся охраны, но тут все вдруг опять изменилось.
Увлёкшись аукционом, Харкевич как-то подзабыл, что в конечном итоге он не был здесь главным человеком. Он был просто исполнителем чужой воли, саму же волю олицетворяли совершенно иные люди.
И вот теперь на сцену вышел один из этих людей. Второй, раздвигая охрану и участников аукциона как ледокол мелкие подтаявшие льдины, прошёл к стойке с ящиком, отодвинул в сторону Харкевича и уставился на молодого чеченца, как на неизвестную науке форму жизни.
— Это что ещё за хрень? — спросил он бесстрастно. — Что ты несёшь, парень?
Чеченец оглянулся на свою группу — двое таких же молодых парней и третий, мужчина постарше, явный лидер среди них. Старший кивнул, и молодой чеченец ответил Второму, спокойно и обстоятельно.
— Бред какой-то, — сказал Второй, выслушав его. — Парень, ты понимаешь, что кто угодно может прийти сюда и рассказать такую же вот историю. А потом сказать — отдавайте мне бесплатно эту штуку.
— Это не история, — сказал чеченец. — Так было на самом деле.
Второй вздохнул, что означало высокую степень неудовольствия сложившейся ситуацией.
Между тем среди нескольких десятков мужчин, собравшихся на складе, шестеро совершенно точно знали, что изложенная молодым чеченцем история — абсолютная правда.
Четверо из шести были собственно чеченскими участниками аукциона. Пятым был Марат. Шестым — Бондарев.
5
Бондарев, Марат, а также четверо чеченских участников аукциона совершенно точно знали о следующем: в начале девяностых годов, в процессе вывоза советского ядерного оружия с территории бывших союзных республик, было утеряно или украдено до десятка переносных ядерных устройств, иногда также называемых «ядерными чемоданами». Часть из них была вывезена в арабские страны и использована как источник ядерного сырья при попытках создания ядерного оружия, остальные считались исчезнувшими в неизвестном направлении. Однако примерно в 2001 — 2002 годах, в момент очередного обострения чеченского конфликта, советские переносные ядерные устройства вновь возникли из небытия. К чеченским полевым командирам обратились некие среднеазиатские коммерсанты и предложили приобрести два «ядерных чемодана». Сделка состоялась на территории Казахстана, там же «ядерные чемоданы» были переданы чеченцам из отряда Чёрного Малика, прошедшим специальную подготовку. Они должны были перевезти устройства на территорию России и разместить их в больших городах, чтобы затем, угрожая применить ядерное оружие, потребовать вывода российских войск из Чечни. Но к тому моменту, когда чеченцы пересекли российскую границу, они были под колпаком у ФСБ. Там слабо представляли, что за груз находится у чеченцев, и ориентировали своих людей на «КамАЗ» со взрывчаткой. Операция по захвату оказалась удачной лишь отчасти — половина чеченского отряда была перебита, но четверым удалось уйти, унеся с собой оба «ядерных чемодана». Эта группа затем разделилась надвое и стала уходить в глубь территории России.