Иные являлись, дабы поговорить с Гадами о любви и красоте. Даже так: о Любви и Красоте. Речи их сводились к тому, что Мелькор и его слуги страшно искажены и им следует немедленно покончить жизнь самоубийством. Что касается Любви, то оркам этого все равно не понять, поскольку сие — не для них. После этого новый пленник вдруг приходил в себя и начинал задумываться о собственной судьбе. Тут-то его и начинали пытать…
Некоторые эльфы пытались вызвать Мелькора на поединок. С такими даже не разговаривали — убивали сразу.
Наиболее интересные попадались среди тех, кого орки вылавливали сами и доставляли в крепость. Они играли по-настоящему и даже оказывали сопротивление.
Как-то раз Эльвэнильдо, скрывая свое эльфийское происхождение и удачно прикидываясь «цивилом», присутствовал на одном дне рождения и неожиданно встретил там бывшего орка. К счастью, бывший орк не узнал скрывающего свое происхождение эльфа и, потягивая мускат из стакана, весело повествовал о том, как хорошо провел время на игре.
— Пришла к нам одна эльфийка — забрать своего повелителя, — разглагольствовал орк. — А он висел у нас на стене и успел ей крикнуть, чтобы она ничего не предпринимала для его спасения. Представляете? Очень благородно. Все порадовались… — И орк радостно ржал.
Половина присутствующих на этом дне рождения слабо понимала, о чем идет речь. Это были так называемые «цивилы» — люди, далекие от ролевого движения. Обычно «цивилы» становятся жертвами, если случайно вздумают половить рыбу там, где проходит ролевая игра.
Через лагерь несчастных рыболовов взад-вперед ходят одетые в кольчуги, бесчувственные к страданиям отдыхающих орды… Зато вторая половина участников вечеринки принадлежала к ролевой тусовке. И по большей части это были именно «черные». В реальной жизни они внешне похожи на «панков».
Эльвэнильдо оказался там по роковой случайности. И ему ничего не оставалось — только слушать. И он слушал, ощущая себя той самой эльфийкой в плену у орков. И молчал.
— Ну вот, а девица все не уходит, — заливался подвыпивший орк. — Я долго с ней разговаривал. Все пытался выяснить, зачем она явилась. «Ты нам не нужна. Что ты будешь делать, если мы тебя выгоним?» Она гнет свое: «Я пришла за своим господином». — «Разве ты облегчаешь страдания своего господина, сидя у нас? Ты ему только хуже делаешь. Так он один страдал, а теперь еще из-за тебя мучается». Наконец решили мы с ней сходить к воротам и спросить страдальца еще раз, а он, представляете, уже помер. Тогда я спросил у нашего мажордома, что с эльфийкой-то делать. Он предложил ее съесть…
В этот момент повествования Эльвэнильдо не слишком убедительно изобразил, что перепил и нуждается в свежем воздухе, после чего позорно бежал с дня рождения…
Что-то в сидевшем перед ним человеке, этом бедном, безумном Пафнутии, было от эльфа, прошедшего пыточные камеры Ангбанда. Что-то фальшивое. И Харузин задумчиво разглядывал его, прикидывая, не игра ли все это.
Неожиданно его осенило. А что, если этот парень — один из их ролевой компании? Кто-то из ребят, попавших на тот роковой полигон, откуда вся компания, полным составом, перенеслась во времена Иоанна Грозного? И теперь он тут ломает из себя психа, бродит по дорогам, жалобит окружающих — и так далее… Неплохая игровая «вводная». Работает безотказно. Что на игре, что по жизни.
— А ты кто? — спросил Эльвэнильдо.
— Что? — Пафнутий захлопал глазами.
— Не прикидывайся. Ты орк?
— Что? — еще раз спросил Пафнутий.
— Толкиен форева! — сказал Эльвэнильдо. — Нет?
— Нет, — пролепетал Пафнутий, явно сбитый с толку.
Интересно, думал Эльвэнильдо, это он так хорошо прикидывается или на самом деле ненормальный?
— Ты нас не бойся, — сказал он примирительно. На тот случай, если Пафнутий не прикидывается.
— Я не боюсь, — ответил тот просто. — Мне брат Лаврентий сказал, чтобы я не боялся.
— А ты у нас послушный?
— Да, — все так же просто отозвался Пафнутий.
— Ага, — сказал Сергей и отошел. Ему было немного стыдно. Как будто сейчас он пытался отыграться на беззащитном человеке за то унижение, которое пережил на дне рождения, слушая хвастливый рассказ орка и не сказав ни слова в защиту «братьев по крови»— чувствительных эльфов.
Вадим отнесся к появлению во дворе Флора и Лавра нового лица куда спокойнее.
— Если он из наших, то рано или поздно поймет, с кем имеет дело, и откроется, — сказал он. — А если он блаженный, то дурного в нем тоже нет. Многие блаженные поначалу кажутся фальшивками. Особенно таким непросвещенным людям, как мы с тобой, Серега.