— Серьезная, говоришь? — переспросил он, с важностью кивая.
Пафнутий рассмеялся, легко и радостно, как ребенок.
— И толстая, — добавил он. — И не ведает, что кто-то следит за ней, а после, глядишь, и прихлопнет.
Колупаев встал, дождался, чтобы муха села, и быстрым ловким движением ладони припечатал ее к стене.
— Вот так? — спросил он, явно намекая на что-то.
Пафнутий намека на свой счет не принял.
Назар погрозил ему пальцем:
— Я тебя запомню, Пафнутий, — обещал он.
— Запомни ты меня, — сказал блаженный с долгим вздохом, — запомни, потому что я ничего сам запомнить не могу. Даже себя. А вот была здесь… — Тут его лоб сморщился, лицо исказила мучительная гримаса. — Была здесь… муха, — выговорил он наконец, — и жужжала, жужжала что-то… Делала больно Пафнутию. И другим больно сделала… Что ей надо, этой мухе? Что? Почему она так больно делает?
— Какая муха, Пафнутий? — Лавр стремительно бросился к блаженному, взял его за руку, засмотрел в глаза, но ничего там, кроме болезненного недоумения, не разглядел.
— Не знаю, — сказал наконец Пафнутий и расплакался.
Лавр поднялся, не выпуская Пафнутиевой руки, и обратился к Назару:
— Я уведу его, Назар. Что-то его здесь огорчило.
Колупаев отозвался громким, презрительным фырканьем, но было очевидно, что он смущен странными речами блаженного.
Никем не останавливаемый, Лавр двинулся к выходу, уводя за собой послушного Пафнутия. На пороге только он оглянулся и напомнил:
— Не забудь про моего татарина, Назар.
— Иди уж, — проворчал Колупаев. Он выглядел озадаченным.
Глава 6
Прощание с Неделькой
Флор стряпал, а Наталья стояла рядом и смотрела, как он работает. В чугунок бросалась рыба, а Флор приговаривал, улыбаясь и на Наталью краем глаза поглядывая:
— Потроха — гребцу, голова — кормщику, середка — повару, лучшее место — пекарю, легкие — оставшимся дома, печень — смотревшим с берега, а хвост, Наташенька, — бездельнику…
— А уголек для чего? — спросила Гвэрлум.
— Снять горечь, — ответил Флор.
— А кто у нас бездельник? — опять спросила Наталья.
Флор обнял ее за плечи, осторожно, чтобы не испачкать.
— Бездельник у нас Животко, — молвил он. Опять он куда-то пропал.
— Флор, — Наталья высвободилась и встала прямо, стараясь говорить как можно более серьезно, — у меня сердце не на месте. Кто такой этот Животко? Почему он все время попадается на вранье и воровстве?
— Потому что он враль и воришка.
— Эльвэнильдо говорит: кто в малом предаст, тот и в большом напакостит…
— Это не Сванильдо говорит, это в Священном Писании сказано, — поправил Флор и вздохнул тяжко. — Сванильдо до сих пор у Колупаева сидит. Боязно…
— Ты не веришь, что Назар его выпустит? — спросила Наталья с новым страхом.
— Кто знает, что Колупаеву в голову вступит! — откровенно отозвался Флор. И улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка его вышла как можно более убедительной.
— Он человек добросовестный, по-своему государю предан. Ежели сочтет правильным, то отпустит и Сванильдо. За него брат Лаврентий просил, а Лавр умеет уговаривать. И насчет Животко ты напрасно беспокоишься. Бегает где-то. Он же мальчик.
— «Мальчик, мальчик»! — возразила Наталья. — Он ведь уже не ребенок. Почти юноша.
— По уму и нраву все одно мальчик, — вздохнул Флор. — Кто знает, от чего он такой вырос. Ума у него недостает, вот он и возмещает недостаток хитростью…
— Как бы нам от этого беды не случилось, — сказала Гвэрлум.
Флор улыбнулся.
— Тут твои страхи напрасны, Наташенька. Животко свои интересы хорошо соблюдает и нам не повредит. За этим он следит пуще всего…
— И все-таки странно, — проговорила Гвэрлум, озираясь по сторонам, как будто рассчитывая обнаружить мальчишку где-нибудь в углу кухни, — куда бы ему подеваться, да еще так надолго?
Животко находился далеко от Новгорода, в лесах. Он не мог сказать, какая сила подтолкнула его и выманила из дома. Может быть, сонное видение… Но Животко никогда не помнил своих снов. Просто в одно прекрасное утро он открыл глаза, обвел взглядом закуток, в котором ночевал, свернувшись клубком, точно зверек, и все его существо заполнило знание: «пора». Пора вставать и идти в леса, к северу от Новгорода, на заветную поляну…
Что в этой поляне «заветного», и как он, Животко, ее сыщет — это оставалось для мальчика пока что неведомым. Он не обманывался, все его видения и происходящие от того знания не от Пресвятой Богородицы, не от Господа Христа и не Ангелов Господних были, а от темных нутряных сил, во власти которых пребывают скоморохи, смехотворцы и кощунники. И коль скоро предала судьба мальчика Животко этим силам — будет он им повиноваться.