Неожиданно его осенило. А что, если этот парень — один из их ролевой компании? Кто-то из ребят, попавших на тот роковой полигон, откуда вся компания, полным составом, перенеслась во времена Иоанна Грозного? И теперь он тут ломает из себя психа, бродит по дорогам, жалобит окружающих — и так далее… Неплохая игровая «вводная». Работает безотказно. Что на игре, что по жизни.
— А ты кто? — спросил Эльвэнильдо.
— Что? — Пафнутий захлопал глазами.
— Не прикидывайся. Ты орк?
— Что? — еще раз спросил Пафнутий.
— Толкиен форева! — сказал Эльвэнильдо. — Нет?
— Нет, — пролепетал Пафнутий, явно сбитый с толку.
Интересно, думал Эльвэнильдо, это он так хорошо прикидывается или на самом деле ненормальный?
— Ты нас не бойся, — сказал он примирительно. На тот случай, если Пафнутий не прикидывается.
— Я не боюсь, — ответил тот просто. — Мне брат Лаврентий сказал, чтобы я не боялся.
— А ты у нас послушный?
— Да, — все так же просто отозвался Пафнутий.
— Ага, — сказал Сергей и отошел. Ему было немного стыдно. Как будто сейчас он пытался отыграться на беззащитном человеке за то унижение, которое пережил на дне рождения, слушая хвастливый рассказ орка и не сказав ни слова в защиту «братьев по крови»— чувствительных эльфов.
Вадим отнесся к появлению во дворе Флора и Лавра нового лица куда спокойнее.
— Если он из наших, то рано или поздно поймет, с кем имеет дело, и откроется, — сказал он. — А если он блаженный, то дурного в нем тоже нет. Многие блаженные поначалу кажутся фальшивками. Особенно таким непросвещенным людям, как мы с тобой, Серега.
Чуть позже оказалось, что и брат Лаврентий заподозрил в незнакомце одного из товарищей по несчастью Вадима с компанией.
— Если это так, то вам лучше держаться вместе, — заключил он.
Баня была готова, и Пафнутий туда удалился. Одежду для него, по просьбе Флора, подобрала Наталья из хозяйских запасов — к ее удивлению, оказавшихся весьма обширными. Не то Флор явил рачительность (он, несмотря на свой авантюрный нрав, был запаслив), не то слуги постарались.
Гвэрлум понимала, что это поручение — нечто вроде первого экзамена на хорошую хозяйку. Даже не экзамена, а так, маленького зачета. Но все равно лучше бы сдать его на отлично.
И приготовила всю рухлядь как положено, выбирая одежду из простой ткани, как для слуги: рубаху, порты, пояс и плетеные лапти. Свиту доставать не стала — тепло. Если заживется Пафнутий в доме до зимы, то будет ему и свита.
Флор ни слова не сказал, только глазами и улыбкой одобрил, у Натальи на сердце потеплело. «Вишь, укрощение строптивой! — подумала она, назло этой тихой радости. — Нашел на меня управу, да? Ничего, все равно в тереме не удержишь! Я вольная птица, пора, брат, пора…»
Но было еще явно не «пора», и потому к обеду Наталья спустилась павой в красивом женском платье и платке.
Пафнутий сидел с краю стола, поглядывал в пол, помалкивал. Брашно подали: уху куриную с пшеном и пирог с курятиной же, а на сладкое — морс ягодный из прошлогоднего запаса.
Пока незнакомец кушал, его разглядывали украдкой со всех сторон. Флор с Лавром прикидывали, не боярского ли, в самом деле, роду этот человек; Сергей с Вадимом соображали — не из Питера ли он часом забрел в их края; а Гвэрлум наслаждалась ролью хозяйки, которая покровительствует бедному безумцу.
Поев, Пафнутий отложил ложку, сильно покраснел, встал и поклонился всем разом в пояс:
— Благодарствуйте, люди добрые, господа хорошие и милостивые, Бог вам в помощь во всех ваших делах.
И бочком выбрался из трапезной.
— Что скажете, братцы-сударики? — вопросил Эльвэнильдо.
— Знаешь что, — сказала Гвэрлум, — мне сейчас показалось, что он вовсе не прикидывается. Что-то с ним стряслось. Беда какая-то.
— Не больше ведь, чем с нами, — сказал Вадим.
— Может, и больше, — задумчиво молвил Лавр. — Он не боярского рода и не знатного, это видно. И не духовного звания — это тоже видно.
— А что еще тебе видно? — спросил Вадим.
Лавр повернулся к нему.
— Не то опоили его, не то околдовали, только он на самом деле ничего о себе не помнит.
— А по-моему, он из наших, — сказал Вадим. — Одно ведь другому не противоречит. Сперва парня потрясло, когда он из Ленобласти очутился где-то на горьких дорогах грядущей опричнины, а потом ему — бах по башке! — ядовитое зелье из нежных ручек какой-нибудь знахарки. На ролевых-то играх эти знахарки все сплошь хорошие и сексуально неудовлетворенные, а по жизни — сущие ведьмы. Как доказала наша последняя печальная практика, — добавил он, кося глазом в сторону Гвэрлум, которая любила приехать на ролевую игру «абстрактной целительницей» и бродить по полигону, раздавая укрепляющие зелья раненым бойцам.
Гвэрлум не обиделась. Ее встреча со здешними «целительницами» действительно едва не завершилась катастрофой, так что истинную цену сим «бабам скверным» она успела познать на собственной шкуре.
— Каковы шансы на его исцеление? — спросила она и поморщилась: фраза прозвучала совершенно как на игре. Осталось только бросить кубики и посчитать: хватит очков или нужен «спас-бросок»…
— Одному Богу известно, — сказал Лавр. — Пусть пока при нас остается. И дело доброе, и польза может оказаться ощутимой.
Глава 4
Список гостей
— Мне думается, в этом замешан Туренин, — высказался Эльвэнильдо, когда друзья в очередной раз обсуждали случившееся и пытались выработать план действий. — Тот, в чьем охотничьем домике убили Недельку.
— Его убили не там, а по дороге туда, — поправил Вадим.
— Неважно, — отмахнулся Сергей. — Ты понял, о чем я говорю. Его пригласили в это место с умыслом, чтобы убить.
— Вероятность участия Туренина велика, — согласился Вадим. — Тут ты, конечно, прав, только что мы можем…
— Можем, — перебил Флор. — Нужно только вспомнить, где бывал Неделька, прежде чем унесла его нелегкая по большой дороге в сторону Архангельска.
— Он на каких-то праздниках гулял, — сказала Гвэрлум. — Как пост закончился, так и начал…
И чуть покраснела от удовольствия. Вот как легко слетело у нее это слово — «пост».
А Наталья, после Флорова ученья, на этот самый пост расстаралась: брала из погреба капусту соленую и грузди с ореховым маслом (да-да, умели готовить на Руси ореховое масло, и довольно вкусное, куда лучше того, что продавали одно время в американских консервных банках), а еще паровую рыбу — поскольку Петров пост не покаянный, а «задумчивый», чтобы о себе лишний раз задуматься, — как Флор объяснил, — оттого и не очень строгий, с рыбой; и готовила Наталья пироги с телом из капусты и ягод моченых… Никогда прежде не знала, что можно постные пироги печь, то есть — без масла, яиц и молока, а вот получилось. Целая наука кулинарная, для Гвэрлум — принципиально новая, но не менее интересная, чем волшебные травы. И уж куда более полезная.
А когда Петров мясоед пришел — подала на стол пироги с мясной начинкой и тельное, все приготовлено по науке. Только вот к печи привыкать непросто, как разгорится — огонек под кастрюлей не убавишь… И все равно лучше нет, чем вот так колдовать над продуктами и ловить искоса Флоров взгляд, внимательный и веселый. Иногда, если Наталья совсем уж в работе путалась, Флор тихонько вмешивался, а так — просто поглядывал и посмеивался. По-доброму посмеивался, от радости.
— И точно, — вспомнил Флор, — его в несколько домов приглашали. Слуг присылали, звали без особенного шума, понятное дело. Имена господ не объявляли, чтобы лишних разговоров не пошло. Впрочем, двоих я знаю — хорошие люди, корабельщики, а вот куда еще ходил наш Неделька?