Замок-интернат оживал, просыпаясь, отходил после долгой ночи. Уже трезвонил, оглашая здание неприятным, истеричным каким-то звуком, громкий звонок с первого этажа, звонящий, видимо, для того, чтобы разбудить ещё спящих детей и воспитателей.
Одевшись в строгие чёрные брюки, скромную белую майку и чёрный, под цвет брюк, жакет, Хлоя несколько раз повернулась перед пыльным зеркалом и, оставшись увиденным вполне довольна, сбрызнулась новыми духами с ароматом ванили. Краситься она не стала - ещё неизвестно, как среагировала бы стареющая директриса на присутствие в замке молодой красивой женщины - кто их знает, этих пожилых...
За окном вступало в силу утро, отодвигая в Тартар ночь с её блеском звёзд, бело-золотистой луной, страхами и детьми-призраками. Через открытые ставни вместе с утренней свежестью вливался запах хвоистых елей и дикого мёда из леса; огонёк в окне донжона давно погас, как и ночные светила - должно быть, Бальдерик или кто бы ещё там ни проводил ночь в тишине и компании одной лишь книжки или CD - плеера, - устал от ночного бессонного бдения и заснул на старинной скрипучей кровати, не вынимая из ушей наушников, а может, просто спустился из донжона на первый этаж готовиться к завтраку.
Пора спускаться вниз и Хлое. Поправив блестящие растрепавшиеся со сна локоны и смахнув упавшую на глаза чёлку, женщина вышла из комнаты и, предварительно закрыв на ключ дверь, спустилась по скрипучей лестнице на первый этаж. Вдыхая сладкий аромат свежих ягод (должно быть, на кухне варили варенье), Хлоя изо всех сил старалась избавиться от навязчивого чувства ностальгии - точно так же пахло в доме Никоса за месяц до их расставания; ей вновь вспомнилось то солнечное утро, когда её мужчина заказал ей в постель столь любимые Хлоей круассаны с земляничным вареньем. Как же ей не хватало их уютной, безупречно обставленной спальни с большими светлыми окнами, выходящими на восток, так, чтобы, просыпаясь, они с Никосом могли первыми лицезреть рассвет над Берном. И как же не походила на её прежнее жилище эта жалкая, убогая комнатушка со старой кроватью под почиканным молью пледом и с вонючими, сальными подушками!
Первый этаж замка при свете дня произвёл на неё так же чуть менее приятное впечатление, чем в сиянии вечерних свечей: краска на стенах кое-где облупилась, картины так и вопили о бездарности нарисовавших их художников, а идя по давно немытому полу, женщина случайно раздавила нескольких крупных тараканов. К тому же, восхитительный аромат свежих булочек и клубники, льющийся из кухни и так раздразнивший Хлою, составлял резких контраст с гораздо менее аппетитным запахом затхлости и грязи. Помещение явно нуждалось в уборке, а сам замок - в обстоятельном ремонте.
Когда Хлоя проходила мимо грязной, едва приоткрытой двери, из-за которой раздавались чуть приглушённые детские голоса, она не удержалась и на миг задержалась около неё, подсмотрев в узкую щёлку. Картина, которую женщина увидела, потрясла её немногим меньше, чем пение призрачной девочки ночью - пятеро некрасивых, если не сказать больше, детей, головы двоих из которых показались Хлое непропорционально большими, голова же ещё одного ребёнка из этой компании была напротив уродливо, пугающе маленькой, крошечной по сравнению с остальным его телом. Женщина стояла, невидимая уродцами, содрогаясь от страха и невольного отвращения, хотя она и понимала, что бедные дети ничуть не виноваты в своём врождённом безобразии. Только минутой позже, когда первое потрясение прошло, Хлоя вспомнила, что эти заболевания называются гидроцефалией и микроцефалией. Огромных трудов ей стоило справиться с суеверным каким-то страхом перед чужой болезнью, которая в более добром и чутком человеке вызвала бы не отвращение, а сострадание - Хлоя же никогда не считала себя ни доброй, ни чуткой. Да и детей особенно не любила, по крайней мере, больных уж точно.
Неточны, дёрганы были их движения, каждым жестом, каждым взмахом руки, каждым звуком голосов их выдавая слабоумие. Здоровые дети не говорят так - ужасно картавя, шепелявя и сюсюкая одновременно, до боли в каждой клеточки Хлои неправильно, примитивно произнося предложения и слова.
От лёгкого прикосновения к её плечу женщина содрогнулась всем своим существом, едва не взвизгнув, но, оглянувшись, быстро поняла, что бояться нечего - это всего лишь молоденькая воспитательница.
- Хлоя? Новенькая?
Хлоя несколько оторопело кивнула, коря себя за излишнюю пугливость.
- Очень хорошо, я как раз Вас искала. Сейчас Вам предстоит сделать несложную работу - покормите лежачего больного. И будьте осторожны: суп очень горячий.