– Может, это кто-то из демонической знати? – бросил Коллин.
Я громко расхохоталась. Судя по выражению его лица, он и сам не понял, что сказал.
– Понятия не имею, что Светлые фейри говорили о принцах ада, но они наименьшая из возможных проблем. Лишь одному из них позволено ступать на землю раз в сто лет. Маммон выполз из ада двадцать семь лет назад.
– А что, если они освободились?
– Королева Лилит запечатала их силы, – самодовольно сообщила я, вспомнив историю нашей первой королевы. Она была самой могущественной из всех ведьм, потому что умела управлять тенями. Чрезвычайно редкий дар, который уже много тысячелетий никто не получал. Только благодаря ей никто больше не боялся демонической знати. Она изгнала и заключила в аду семь первородных демонов. К сожалению, такое мощное заклинание требовало взамен какой-то лазейки.
– Поверь мне, если бы принцы ада сейчас бродили по земле, у нас были бы гораздо более серьезные проблемы, чем деревья, отравляющие подростков.
Мы как раз проходили мимо аконита, когда я услышала, как задрожала земля. Растение переживало за меня.
– Я в порядке, – прошептала я акониту и опустилась на колени рядом с ним, протянув руки. – Вам не о чем беспокоиться. Я – самая ядовитая ведьма, которую когда-либо видел сад.
И, очевидно, первая, кого сюда наняли, но я не хотела расстраивать растения перед зимней спячкой.
– Уже поздно, – довольно резко произнес Коллин. – Мне надо возвращаться в больницу.
Я застыла. Уже? Он тут всего полчаса, и еще не слишком-то поздно.
– Береги себя, ладно? – сказал он. Когда он схватил меня за руку и нежно сжал ее, мой гнев тут же улетучился.
– Может быть, все-таки зайдешь на чай?
У меня даже не было никаких скрытых мотивов, когда я приглашала Коллина на чай. После случившегося с деревьями мне не хотелось оставаться одной в доме. Хотя я никогда не была по-настоящему одна благодаря своей связи с деревьями, мне все же чего-то недоставало. На самом деле я могла точно сформулировать, чего именно не хватало: прикосновений. Нежности. Ощущения того, что ты находишься рядом с другим живым созданием. И, конечно же, поцелуев и секса.
Я никогда не становилась частью ковена; у меня даже не было фамильяра. Если мне повезет, он придет ко мне раньше, чем через несколько лет, когда мое тело перестанет стареть. С ведьмами было все сложно. Еще сложнее – найти ковен, который будет готов принять в свои ряды ядовитую ведьму.
– Это… – Он опустил взгляд на растения, которые с любовью прижимались к тыльной стороне моей ладони. – Ты уже ядовитее аконита. Я не хочу ничем рисковать, находясь рядом с тобой. Но было приятно снова увидеть тебя, Белладонна.
С этими словами он отвернулся. Я так и не поднимала голову, пока он едва слышно удалялся по дорожке из гравия.
– Ох… понимаю, – пробормотала я, пытаясь проглотить ком в горле.
Для меня это не новость.
Глава 6. Colchicum Autumnale. Безвременник осенний
Той ночью я не проспала ни часа. Все время прислушивалась к порывам осеннего ветра и искала в ночной тишине какие-нибудь характерные звуки. Но ничего не слышала. Нет. Было даже чересчур тихо! Где же одинокая сова, которая несколько раз за ночь взвывала к своим сородичам? А пищащие крысы, старательно готовившиеся к зимней спячке? Куда исчезла жизнь?
Каждый раз, когда я ненадолго отключалась от усталости, мне снова снились острые руки скелета, жадно тянувшиеся ко мне, и гладкие змеиные тела, покрывавшие мое тело. У меня на лбу выступил пот, и я задрожала всем телом. В ушах гудел звук бесчисленных крыльев насекомых. Эти сны годами не преследовали меня, а теперь вернулись с удвоенной силой.
Руки скелета.
Змеи.
И бабочки?
Я не стану записывать эти странные сны в гримуар. В Академии старшие ведьмы всегда настаивали на том, что мы должны открыть для себя искусство толкования снов и записывать все свои сновидения. Во снах скрывалось не только прошлое и настоящее, но и наше будущее – при условии, что ведьма одарена ясновидением. Сны провидиц были наполнены смыслом, но я была обычной ядовитой ведьмой, и, насколько мне известно, в моей родословной не имелось ни одной провидицы.
Кроме того, этот сон легко интерпретировать. Для меня, ядовитой ведьмы, приносящей смерть, руки скелета не нуждались в дополнительных пояснениях, а змеи и бабочки и вовсе олицетворяли трансформацию.
Поэтому мои сны значили только одно: я несу смерть и должна держаться как можно дальше от других живых существ. Они – постоянное напоминание о том, что близость со мной в первую очередь отнимает жизнь. Смерть преследовала меня с самого моего рождения, и, как бы мне того ни хотелось, не было никакого способа выбраться из этого круга.