Лорит вгляделся в небо, стремительно наливающееся ночной синевой. Теплый ласкающий ветер гулял по улице, из приоткрытого окна соседнего дома тянуло ароматными запахами готовящихся блюд. Все дышало безмятежностью и покоем…
Ян вышел на улицу, встречать гостей.
— Доигрались, — вздохнул маг. — Мы ведь не хотели их трогать, ан нет, все равно полезли. Что там с ГУМПом?
— Ни о чем не знают. А когда узнают, уже не будет ни следов, ни Кейн, — ответил Лорит. — Девушку нужно сегодня же доставить Тому. Он и так заждался. Со старшей Кейн проблем не будет?
— Не будет.
Из дома напротив вывели злющих Олдфордов. Адриан мог бы справиться с одним нападающим, но трое на одного – это слишком. А худой Кил и вовсе был легкой добычей для натренированных бойцов, которых на задержание отправил Лорит. У машин им ввели сильнодействующее успокоительное, чтобы не доставили проблем. Ян задумчиво глядел на бывшего друга, которого как мешок с картошкой запихивали в паровик. Его племянника усадили в другую машину.
— Кейн и младшего в Орден, старшего к министру, — дал указания Лорит. — А вы, сэр, не желаете присутствовать при разговоре?
— С Адрианом? — хмыкнул Инчентед. — Он не готов к разговору. Со мной, по крайней мере.
— Тогда спокойной ночи, мистер Инчентед.
— Спокойной ночи и вам, Лорит.
Из дома вынесли Рину. Глядя на нее, Ян подумал, что всегда находится упертая личность, который все нужно знать. Он не предполагал, что в этот раз Морис так приблизится к разгадке тайны Ирского сластолюбца. Маг знал, что его никто не тронет, он под защитой, но не зря ему удавалось столько лет скрывать свои преступления. Пожалуй, пришло время провести очередной ритуал…
Мужчина дождался, когда Лорит с подчиненными уедут, и вернулся в дом, чтобы начать приготовления.
Адриана только разместили в паромобиле, а он уже пришел в себя – его организм обладал особой сопротивляемостью к всякого рода успокоительным. Ему не стали завязывать глаз или снова колоть что-то, напротив, обращались бережно. В подобной ситуации он был не впервые: три года назад его вызвали на ковер к самому влиятельному человеку Хадрии после королевы Миладоры. И все было точно так же – никаких объяснений и пугающая загадочность. Но тогда Адриан рвал и метал, его приходилось держать троим. Сейчас же горестное безумие дремало далеко в потемках его души. На первый план вышли другие заботы: Сиена, Кил, Поганка.
Адриан проследил весь их путь по Иру, подмечая в окно суетливых горожан, магазины автоматов, бьющие фонтаны на площади с Фаэтоном. Королевский район. Пожалуй, дело начинает проясняться. Они въехали на территорию одного из самых видных владений города. Ажурные высокие окна, башенки, витражи, стрельчатые арки, шпили – подобие старинного замка времен Проклятия и обитель министра Лавеля. Обогнув особняк по дороге, паромобиль остановился у черного входа. Адриана ввели через неприметную дверцу в темный коридор с низкими потолками, а потом и в кабинет хозяина дома. Токсиколог вспомнил это место. На роскошь, иррианские мотивы и прочие прелести обстановки мужчина не обратил внимания. Его усадили в мягкое кресло, стянули руки ремнями. Лорит безостановочно извинялся:
— Простите, сэр, но мы не можем пренебречь осторожностью. Нужны гарантии, что перед министром вы не выкинете какого-то фокуса.
Министр Лавель в Хадрии был весьма уважаем, его авторитет среди аристократии и правящей верхушки был несомненен. Ему стукнуло пятьдесят четыре года, и обликом он обладал самым располагающим: седые бакенбарды, аккуратные пышные усы, нос картошкой, глаза добрые и голубые, точно весеннее небо. Он был невысок и тучен, выпирающий живот не скрывал даже парадный фрак, в котором он и явился в кабинет. Мужчина был весел, на полных губах его играла улыбка.
— Здравствуйте, мистер Олдфорд. Как поживаете? С момента нашей последней встречи вы нисколько не изменились. Увы, обо мне того же не сказать… — министр уселся в кресло напротив гостя и сложил пухлые ладони пирамидкой. Он производил впечатление человека добродушного, но не зря его величали «Первым министром». — Видите ли, мистер Инчентед наш большой друг. Не могу сказать, что он человек безвинный, но его благополучие на руку всей Хадрии.