Прошло три месяца
Совсем недавно прошел дождь, и воздух был полон упоительными ароматами млеющих от влаги цветов. Сады к осени запестрели, хладнокровные все реже выползали погреться на солнце. Каменные надгробия поблескивали – так и хотелось провести по ним рукой, собирая капельки, оставленные на память дождем. Хоть на юге Хадрии всегда было тепло, здесь тоже ощущался конец щедрого на жару лета. Киллиан сидел у пруда, затянутого зеленой ряской и кое-где украшенного скромными цветочками водокраса. Он который раз перечитывал письмо от Чарли Блейк, которая немедленно требовала его в Главное управление по магическим преступлениям. Молодой человек сложил письмо в стопку к остальным. В первом говорилось о расформировании Инквизиции и назначении мистера Уильяма Мориса ответственным за магию в Хадрии, о поисках иррианских магов. Во втором Чарли льстиво писала, как ее восхитили способности Киллиана и как им помог предоставленный им антидот в поисках магов. А вот в последнем менталист церемониться не стала:
«Не явишься первого октября, упрямый лучеман, я тебе лично пробирку в задницу засуну!» К столь угрожающему посланию женщина добавила соответствующую иллюстрацию.
Кил улыбнулся, подумав о ней. Блейк, можно сказать, спасла их всех, вынудив своего начальника проверить одну из версий про Ирского сластолюбца. Если бы она не была так настойчива, гвардейцы бы не пришли в Орден, и он, Буз и Поганка были бы обречены. Не будь Чарли так упряма, не распустили бы Инквизицию, не узнала бы королева, что скрывает первый министр Хадрии. Но в глубине души Киллиан понимал, что все произошедшее – это прихоть госпожи Судьбы, пожелавшей свести его, потомственного аристократа, с парочкой проблемных сирот. Жаль только, что главный махинатор испарился, как и одна из его лучших учениц.
Но их поисками пускай занимаются другие.
— Вот ты где, — по дорожке к пруду вышел Адриан. — Джи обед приготовила, идем.
Счастливый Рык, охраняющий покой Кила, оживился при виде старшего Олдфорда. Пес вскочил с места, начал прыгать и беситься, как будто не видел мужчину, по меньшей мере, лет сто. Волкодав встал на здание лапы и обнял ими Адриана, запачкав сюртук и обслюнявив лицо.
— Что за собака! — вздохнул токсиколог, смеясь и оттирая слюну с лица. Рык, которого-таки пощекотали за ухом, от счастья порывисто скакнул назад и угодил задней лапой в пруд. Взвизгнув, он пулей вылетел оттуда и, подвывая, понесся жаловаться лучшей подруге – маленькой девочке Алисе Шейн, живущей по соседству.
— Я еду в Ир, — сказал Киллиан. — Пора бы уже обзавестись постоянной работой.
Адриан с большим сомнением посмотрел на племянника.
— Не лучшая идея.
— В учебном центре ГУМПа с октября занятия начинаются. Я попробую.
— Там люди, Кил, — Адриан присел рядом, вытянув длинные ноги. — Люди циничные, беспардонные, которые обучены лезть в чужую жизнь. Ты ведь не любишь, когда лезут в твою жизнь, а город называешь не иначе чем свалкой. К чему себя мучить? Здесь наш дом и здесь наше место.
— Вот именно – здесь хорошо. А там плохо, дядя. У них с химией полная беда.
— Ну, смотри.
— А ты останься, не возвращайся в Хенди, — предложил Киллиан. — Сам подумай – у нас тихо, удобно, дом огромный, Каандим рядом. Студенты и без тебя проживут, да и Смолл будет рад жить с тобой по соседству.
— Смолл! — хлопнул себя по лбу Адриан. — Он обещал быть к обеду!
С этими словами мужчина, позабыв стереть особо живописную каплю слюны на воротнике, побежал к дому.
Аптекарь Смолл действительно прибыл, да не один, а с двумя дамами. Одна из них была его обожаемой супругой, а другая нацепила на нос круглые смешные очки и что-то вычитывала в пыльной книге, которую до нее не читали лет десять. Но Олдфорд еще не знал обо всех прибывших – он видел только Аштона, с большой коробкой стоявшего на крыльце.
— Адриан, приятель! Давно мы не квасили, а? Я тебе такой подарочек приготовил!
— Я и без того уже весь проспиртован. Мы уже не молодые, пора на чай переходить.
— Чай? — Аштон аж сплюнул на землю. — Фу-фу-фу, не предлагайте мне более такие мерзости, Олдфорд! В обед я предпочитаю виски.
Адриан поднялся на крыльцо, пожал аптекарю руку. Тот хитро прищурился.
— Открой.
— Ты неисправим, — покачал головой Адриан, отрывая коробку. В ворохе упаковочной бумаги устроился небольшой, выкрашенный в светло-коричневый цвет автомат в виде совы. В свете последних событий такой подарок считался форменным издевательством.