Вместо того чтобы вернуться к дому и окружающему его саду, она свернула к кладбищу. Пройдя мимо декоративной кованой ограды дома, Кейн оказалась на широкой дорожке. Вот и надгробия. В первые дни своего пребывания здесь они с Бузом изучили каждую могилку, узнав, что хоронили здесь не только Олдфордов, но также и простых смертных.
Склепы и часовню, которые особенно интересовали гостей, закрыли на ключ и, мало того, навесили на двери угрожающего вида замки. У Рины аж руки чесались – так хотелось залезть внутрь и поглядеть, что там прячут. Она свернула к ближайшему склепу. Построен он был из гранита, и под воздействием частых дождей приобрел унылый серо-зеленый цвет. Дверь – тяжеленная плита. И как ее можно открыть?
Девушка потрогала нагретый камень, вздохнула и опустилась на землю прямо перед строением. Скинув рабочую старую рубашку, которую ей предложила Джида, Рина оперлась спиной о склеп и услышала глухой скрежещущий звук.
Развернувшись, девушка увидела открывшуюся панель. Панель оказалась аккуратно вычищена и заполнена движущимися плитками с выгравированными на них именами.
— Саластар, Миона, Франзин, Лаванда, Сет, Реонард,— перечислила вслух Сорина. Наверняка, все Олдфорды. Во дворе дома запечатлена в камне Лаванда Олдфорд, в гостиной висит старинный портрет Саластара. Именно он снился ей и читал морали. Остальных Рина не помнила, но записала их имена на запасной бланк плана.
Одна клеточка оставалась свободна.
— Пятнашки! — догадалась студентка. Осталось только узнать, в какой последовательности расставить плитки, которые до нее уже кто-то переставлял, так как двигались они легко. Скуку и раздражение от неудачного утра как ветром сдуло. Теперь Кейн овладел азарт. Добежав до дома, она переоделась и принялась изучать портреты в коридорах. Нашла всех указанных на плитках Олдфордов, кроме одного – Реонарда. Тогда Кейн решила наведаться в библиотеку. Там сидела Полин и читала учебник по ботанике.
Увидев раскрасневшуюся Рину, она спросила:
— Как дела с Водяной заразой?
— Хорошо, — соврала Кейн и начала рассматривать корешки книг, выискивая что-то вроде «Генеалогии великого дома Олдфордов». Многочисленные труды по химии, медицине, криминалистике, антропологии и ничего про самих хозяев дома. Сорина разочарованно сникла.
А что, если загладить вину перед куратором и заодно расспросить его о предках? Мистер Олдфорд нашелся в собственном кабинете, где изучал бухгалтерские книги.
— Мисс? — удивился он.
Девушка вошла внутрь и ради такого случая даже сняла кепку. Аристократ смотрел на гостью с подозрением. Тонкие пальцы стиснули перо, спина напряжена. «Неужели он меня боится?», — подумала про себя Рина.
— Мистер Олдфорд, я хочу попросить у вас прощения.
Адриан приметил, как девушка подбирает слова. Несомненно, лжет. Но как талантливо! Глаза не бегают, а смотрят прямо и нагло, поза вызывающая.
— Присаживайтесь.
Усевшись, Рина сказала, придавая голосу извиняющиеся интонации и некую плаксивость, даже плечи сгорбила:
— Сэр, я так виновата, что вела себя с вами нахально и грубо. Но вы, с высоты своего происхождения и образования, должны меня простить.
— Зачесть практику, имеете в виду? — сухо спросил мужчина.
— Нет, сэр. Просто не рассказывайте сестре о моем поведении.
Девушка улыбнулась, и ее лицо преобразилось. Адриан и раньше замечал, что младшая Кейн обладает плутоватым очарованием, но сейчас… Как искренни были ее огромные глаза! Светло-серые, как туманы, стелющиеся над их поместьем в пасмурные дни.
Такие же, как у Сиены.
— Ваши извинения приняты, — сдавленным голосом произнес токсиколог. Стоило ему вспомнить о Совушке, как настороженность истаяла, а сердечный ритм ускорился. Худенькая пакостливая Ринка исчезла – ее заслонил образ другой: взрослой, умной, влекущей…
— Мистер Олдфорд, вы бесконечно добры. Кстати, а что в банках? — Сорина наметанным глазом обвела кабинет, не упустив ни золотой фигурки змеи, покоящейся на золотой же подставке, ни запертых ящиков в столе (наверняка там хранятся ценные бумаги), ни даже склянок с частями человеческих тел.
— Уши? — не поверила она, и даже привстала.
В мутном растворе действительно плавали человеческие уши. Проголодавшейся студентке они показались похожими на равиоли в бульоне. В животе забурчало.