— Забитая, странная и сирота? — заметила Сиена.
— Да. Речь о добродетели точно не идет. Раз освободилось одно место, Инчентед выберет самого несчастного студента для поездки в Арнар.
Кейн жалела теперь, что так категорично отказала Инчентеду. Как ей теперь узнать, важен ли «список избранных» и связан ли он с убийством Мири? Молодая женщина решила еще раз поговорить с мистером Лоритом, который вел дело Тенли. Следующим утром она отправилась в Ир, пока жара не была так сильна. До столицы от Хенди было два часа пути, но девушка предпочла добираться не на вонючем рейсовом паробусе и не на открытом омнибусе, а на поезде. Так путь занимал всего час с небольшим. Пыхтя и зловеще выпуская дым, паровоз приволок на станцию цепь загруженных с предыдущих станций вагонов. Кейн начала обмахиваться веером, чтобы не задохнуться – вперед нее лезли многочисленные бойкие старушки, несущие в руках корзины с помидорами, огурцами, баклажанами и прочими дарами огородов, за ними спешили внуки-мальчишки, активно работая локтями и зачем-то вопя. Все они следовали в первые три вагона после паровоза, без крыши – для третьего класса. Загрузившись и заняв свои места, они разложили по полу многочисленные сумки и котомки.
Кейн не знала, что хуже – ехать без крыши и задыхаться от копоти и пыли, либо сидеть в душном вагоне второго класса в той же тесноте и духоте, но с крышей. Она заняла свое место в вагоне второго класса и стала интенсивнее обмахиваться веером. Под прогулочным платьем болотно-зеленого цвета она вся взмокла, турнюр сбился в сторону, корсет впивался в кожу. Но как же без корсета? Разве можно было явиться в столицу, одетой подобно провинциалке? Сиена сидела прямо, мечтая сдернуть перчатки с рук и шелковый платок с шеи. Как только остальные пассажиры разместились, и двери были закрыты, раздались сердитые окрики сигнальных, поезд тронулся.
Движение не принесло облегчения. Окна в вагонах второго класса не открывались, и иногда замученные жарой люди выбивали их. Но сегодня попутчики либо дремали, либо жевали сэндвичи, нарушая все нормы приличий.
Кое-как вытерпев поездку, Сиена, наконец, прибыла в столицу. Девушка вышла на Южном вокзале, покрепче перехватила сумочку в руках – воры не дремлют! – и поспешила к выходу. Как и всегда, старое здание оглашалось криками, визгом, руганью и звонкими голосами подростков, продающих газеты.
— Берегите дочерей! — кричал один из них. — Город застыл в ожидании девятой жертвы! Преступник выбирает юных! Берегите дочерей!
— Берегите сестер, — буркнула про себя Кейн и поспешила по улице вверх. Адрес полицейского участка, в котором работал Лорит, она узнала из справочной книги. Не так уж и далеко, можно прогуляться пешком. Отойдя от вокзала, молодая женщина точно оказалась в другом мире – исчезли гомон и шум. Сиена шла мимо парка, настоящего островка спокойствия, и разглядывала горожан. Пожилые леди сидели в выбеленных беседках и обсуждали важные вопросы – чья внучка сделала удачную партию, насколько располнела соседка, и как можно сохранить здоровый цвет лица, питаясь нездоровой пищей. По дорожкам вышагивали женщины, затянутые в корсеты и надушенные так усердно, что аромат доходил и до Сиены.
Совушка взглянула на собственное платье – унылое, застиранное, жмущее в груди. Природа наделила ее пышными формами, но как же тяжело было втиснуть эти самые формы в корсет! По сравнению с тоненькими и грациозными городскими красавицами Сиена казалась себе неуклюжей толстушкой, чью талию не может обхватить двумя пальцами джентльмен. А ведь это главный признак красоты!
Но очень скоро ее мысли перекочевали к другой теме. Она навела справки обо всех студентах, когда-либо выбранных Инчентедом. И нашла-таки нечто общее – они не только были сиротами. Их третировали. Каждого из счастливчиков либо обижали, либо игнорировали. Исключением была лишь Мириэл, но и с ней была загвоздка – девушке не давали проходу сынки богатых родителей. На глазах преподавателей ей предлагали деньги за ночь, дарили безумно дорогие украшения, заваливали цветами, а Мири всех отвергала. Сиена не раз ее предупреждала, чтобы она была осторожнее с поклонниками. На Тенли давили, ее вынуждали согласиться, а потом начали подбрасывать зловещие записки в духе «не будешь моей, не будешь ничьей». Поэтому, несмотря на большой круг знакомых и друзей, девушка была уязвима и вполне могла мечтать переехать. Да, ее мог убить один из таких поклонников, но сам способ убийства был в манере печально известного маньяка, орудующего в Ире уже полтора года.