Чье лицо цветку подобно,
Чья душа чище горного источника,
Только тебе, девственная.
Даруй мне каплю крови,
локон и поцелуй, и я откроюсь тебе.
Чепуха какая-то. Кроме этих строчек, в дневнике ничего больше не было. И стихи сами по себе дурацкие. И все же это самый настоящий магический артефакт, в этом нет сомнений.
Здравомыслящий человек никогда бы не сделал того, о чем говорилось в стихах, но Сорина не была здравомыслящей. Авантюристка по духу, она просто не могла проигнорировать подобное. Достав стилет, она кольнула себя в палец, оторвала несколько своих волосков, приложила к страничке и поцеловала. В нос ударил резкий запах, но он сразу же развеялся. Бояться нечего – в вонючем вагоне даже лучшие псы инквизиции никогда не распознают запах магии.
Строчки перед глазами заплясали и на страницах дневника стали проступать буквы, образующие слова, предложения. Сорина онемела от восторга. Она утащила у Змея артефакт, и даже если он найдет ее, вычислит, то она уже все равно будет в курсе написанного. Остановив кровь из пальца, Ринка припрятала стилет.
Можно было приниматься за чтение.
«Сегодня первое сентября, и я начинаю вести дневник на новом месте. Я, А. В., впервые оказалась в прославленной Академии имени Верика. Арнар, Арнар! Не могу поверить, что я в самой лучшей его Академии! Я так счастлива, меня переполняют эмоции! Здесь и вправду все не так, как дома – деревья выше, траве зеленее, воздух чище! Арнар, милый дневник – это сама благодать, само счастье! Поселили меня в общежитии для высокородных, и это удивительное по красоте строение – высокое, белое! А повсюду внутри золоченые вещички! Ах, не могу описать, как все хорошо! Приняли меня отлично, назвали красавицей – но это не лесть, милый дневник! Ты же знаешь, что я красива! Я и сама это знаю. Мама слезно просила меня найти в Академии мужа, я сделаю это. Говорят, все здешние непременно голубоглазы и светловолосы – это не так. Я видела и смуглых, и даже темнокожих арнарцев. Однако все они высоки и плечисты, будто сама земля лепит их такими статными. А каким вином меня напоили соседки по комнате – Викки и Нэнси! Хорошие девушки, но и вполовину не так красивы, как я. Ну да ладно, с лица воду не пить! Завтра я пойду на занятия, милый дневник, а сейчас я такая пьяная, такая пьяная, что перо само из рук рвется. Целую, милый дневник, до завтра!»
Сорина фыркнула и перелистнула страницу. Ничего интересного. Девица «А. В.» скрупулезно описывала свое житье-бытье в стране магии, однако ни одного явления этой самой магии так и не записала. В отличие от фасонов платьев, сплетней и переживаний по поводу лишнего веса. Кейн хотела было уже закрыть дневник, но наткнулась взглядом на строчку:
«…Я беременна!!! Этого не должно было случиться! С. говорил, что проговорил противозачаточное заклинание. Ах, как же быть, милый дневник? Пока срок ранний, нужно избавляться от ребенка, но где, как? Кому я могу рассказать о таком позоре? Даже С. этого еще не знает».
— Бедняжка, — улыбнулась Рина. Сладкая жизнь, которую описывала «А», оказалась не такой уж сладкой. Учиться в академии было сложно, и девушка с трудом уделяла время на развлечения. Еще через два месяца, если судить по записям, девица была в полном отчаянии, и чернила дневника явно были размыты слезами.
«…С. сказал, что я никуда не годна! Что он никогда не свяжет свою жизнь с глупой девчонкой без магии! Он смеялся надо мной! Принес отвар, чтобы скинуть ребенка. Знаешь, как он назвал свое дитя? Ублюдком! Я вылила отвар ему в лицо и прогнала».
Затем «А» стала искать способы избавиться от ребенка, но каждый раз передумывала в последний момент, пока не решилась рожать. Последовали долгие описания того, как она выбирала новые платья, как продавала драгоценности и как тайком ходила на консультации к медсестре в академии.
«Теперь Арнар открылся мне с новой стороны. Здесь глубоко презирают тех, кто не владеет магией. С. поиграл со мной, заставил поверить в любовь, и бросил, когда подурнела. Он хорошо угодил своим дружкам, унизив меня… Со мной перестали общаться. Я не хожу больше в общую столовую, перекусываю в читальном зале. А живот становится больше, и я не знаю, как вернусь домой опозоренной…»
«Хочу умереть! Я, законодательница мод и первая красавица, изгой отныне! Викки и Нэнси называют меня коровой, советуют уехать к своим, к “неполноценным”. Я сосредоточилась на учебе, но даже похвалу преподавателей боюсь заработать. Шатаюсь по коридорам, собирая смешки. Во что превратилась моя жизнь?»