— Любопытно, — протянул сыщик. — А вам понравилось в Арнаре, мистер Олдфорд?
— Нет.
— Я ждал подробностей вообще-то, — обиделся Эдвард. — Когда сам был мальчишкой, проходил проверки на выезд из страны, но мне всегда отказывали.
— Они принимают у себя только людей высшего сорта, как они сами выражаются. Им желанны аристократы с громкой фамилией в качестве гостей, и неугодны босяки. Но унижают они и тех, и других одинаково. Хотите подробностей? Так вот вам подробность – арнарцы чванливы и тщеславны сверх меры. Они считают всех, кто проживает за пределами щита, разумным подобием животных. Так что нет, мне не понравилось в блистательной стране золота и магии.
Веленс потрогал свои бакенбарды, кое-что отметил в уме про нового сотрудника и прекратил расспросы.
Сорина вышла из забегаловки, купила билет и села на поезд.
Им пришлось заново кататься в Хенди, причем так вышло, что ехали они в том же поезде и том же купе. Эдвард Веленс, обычно путешествовавший вторым классом, не уставал восторгаться убранством купе. Он то и дело трогал обшивку пузатых диванчиков, наливал себе крепкого кофе, чесал таксу за брюшко и говорил:
— Я бы так каждый день ездил.
Когда они вернулись в Хенди, на городок опустились сумерки. Кейн шла, загребая ногами по тому самому скверу, где с утра сидели Кил и компания. Эдвард дал своим парням задание – напугать девицу, и посмотреть, как Рина себя поведет, учитывая, что она довольно много выпила и держит в кармане револьвер. Веленс, Олдфорд и еще один скрылись за кустами в сквере, а один из их парней, переодевшись под молодого повесу, встал у Кейн на пути.
— Прикурить не найдется?
— Отвали, — Рина попыталась обойти субъект, но тот не дал такой возможности.
— У, как грубо. Родители не учили тебя манерам, мальчик?
Девушка резко сменила направление и поперла прямо через кусты, где затаился Киллиан и Эдвард. Эд, в отличие от Олдфорда, не успел спрятаться, точнее, при попытке сделать это наступил на ветку. Та громко хрустнула.
Девушка передумала лезть через кусты и повернулась к дорожке сквера, откуда к ней приближался якобы нападающий.
— Иди сюда, малыш, я научу тебя манерам. А малыш ли ты? Если нет, тогда тебе и подавно нечего бояться, крошка, я не обижу.
Киллиан напряженно наблюдал за сценой. Девчонка потянулась к внутреннему карману, вероятно, чтобы выхватить револьвер. Стрельбы еще не хватало… Но вместо этого она показала парню средний палец, заставив наблюдателей выдохнуть от облегчения.
— Так понятнее?
— Нет.
Кейн, наконец, побежала, выбрав извилистый путь отхода. Она ринулась по дороге через сквер к тому месту, откуда вошла. Парень бросился за ней. Пока Киллиан менял угол обзора, выбегая из сквера, уже что-то случилось. А когда он добежал, увидел скрюченного наблюдателя, который зажимал место пониже пояса.
Веленс дал другим указание проследить, добежала ли Кейн до института. Как оказалось, добежала. А перед этим врезала наблюдателю по колену, когда она попытался ее схватить, и дала по самому уязвимому месту коленкой, пообещав, что если он еще раз к кому так пристанет, она вырвет его срам и запихнет в рот.
Беднягу уволокли к машине, а Эдвард констатировал:
— Приманка не беспомощна.
Кил потер синяк, оставленный Ринкой.
— Я вам больше скажу – приманка опасна.
Глава 14
Сиена проснулась рано утром от стука в дверь. Не успела она открыть ее, как на нее упал целый ворох цветов – уже по запаху она узнала лилии. Изящными белоснежными цветами был заставлен весь коридор, стебельки их были перевязаны ярко-алыми лентами. Молодая женщина вдохнула удушливый запах, коснулась руками лепестков и дотянулась до ближайшей ленточки.
«Доброе утро, Сиена».
— Это еще что за … — Ринка встала, протерла глаза и оглушительно чихнула.
— Лилии, — благоговейно прошептала Совушка. Она всегда любила их больше остальных цветов. Быть может, за терпко-сладкий запах, или же за символизм – лилии были олицетворением чистоты и невинности. В любом случае этот утренний сюрприз настроил ее на то, что день будет прекрасным.
Рина покосилась на сестру, пребывающую в любовном трансе. Ее легче застрелить, чем что-то выведать про неожиданно взявшегося поклонника, да еще и с кладбища. Ну что ж, пусть пока милуется с ним.
— Я знаю, ты беспокоишься, — сказала вдруг преподавательница и проницательно поглядела на нерадивую студентку. — Ведь это первый мужчина, который проявил ко мне интерес.
— Не первый, — возразила Сорина. — Ты многим нравилась, но всех пугала своим занудным уханьем. А с этим воркуешь, точно голубка.