«И снова ложь, — меланхолично подумала Сиена. — Да еще какая феерическая ложь. Видимо, не может простить Бузу, что его взяли на работу, а ее с позором выгнали. О, Создатель, ну почему она такая?»
— О, нет! Это не тот дневник! — Сорина заметила, что страницы на ощупь отличаются от оригинальных, да и кожа не такая потрепанная, как у настоящего дневника. — Меня обокрали!
Сиена не сдержала печальной улыбки.
— И такое бывает.
— Нет… нет… это значит, что он получил свое! Сиена, он забрался к нам домой!
— Хватит, — жестко сказала Совушка. — Это уже не смешно.
— Конечно, не смешно! Теперь я уверена, что Тальмона похитил Змей! Он и до меня доберется! Мы должны немедленно …
— Мы ничего не должны, — прервала ее Совушка. — Ты делай что хочешь. Даю полную свободу.
— Буз пропал! — с отчаянием произнесла Сорина. — Он может быть уже мертв, а я еще не знаю, что делать… Помоги мне его отыскать!
— Как ты хорошо играешь…
— Да не играю я, лярры тебя раздери! Я абсолютно серьезна! Буз, он ведь полукровка! А у них в поместье настоящая колдунья! А мы узнали об этом, и Олдфорды решили от нас избавиться! У них связи, деньги, их никто не тронет!
Преподавательница просто прошла мимо Рины, зацепив со стола расческу. Сорина посмотрела, как она расчесывает волосы, достает из шкафа платье, не распакованный пакет из ателье.
«Ничего удивительного в том, что я никогда не говорила ей правды, — подумала Сорина. — От правды Сиена предпочитает отмахиваться, особенно если она нелицеприятная».
— Ладно. Я уйду, буду шататься по улицам, а потом залезу в какой-нибудь дом и обчищу его по мере сил. А еще я пойду в Инквизицию и все расскажу про Олдфордов.
— Иди.
Сорине много раз говорили, что она плохая, дурная, невоспитанная и прочее. Но сейчас, осознав, что родная сестра действительно держит ее за Поганку, она сникла. Рина молча захватила сумку, где находился револьвер.
Сиена продолжала готовиться ко сну.
— Я иду на улицу, ночью! Вдруг меня пришьет маньяк? — не сдержалась младшая Кейн. Она не могла поверить, что Совушка вот так просто отпустит ее.
— Уверена, ты с ним справишься.
Ринкино сердце пропустило удар. Глаза сестры жалили равнодушием; она совсем, ни капельки ей не верила. И настолько была на нее обижена, что была готова отпустить в ночь, одну. Сорине было страшно покидать комнату, это четко вырисовывалось на ее лице, но она все равно громко хлопнула дверью и вышла в коридор.
«Ей на меня плевать, — думала про себя Поганка, — теперь у нее есть тот арнарский блондинчик. А Буза она никогда не любила – даже порадуется, если его не найдут».
«Ей на меня плевать, — думала Сиена, — лишь бы устроить спектакль поэффектнее и выделиться. Небось, задумала с Тальмоном очередной обман и теперь спешит к нему, чтобы пожаловаться на меня».
***
Адриан знал обо всем – о сотрудничестве племянника с ГУМПом, о том, что его не выпускают по настоянию Киллиана, о том, наконец, что его сознание теперь не представляет для мисс Блейк интереса. После избиения он будто провалился в яму, и вместо того чтобы выбираться, просто оставался там. Все проходило без его интереса – вежливые осмотры врача, разговоры Чарли о погоде и ничего не значащей чепухе.
Но вечно ютиться в яме он не планировал.
Мужчина переоделся в свои выстиранные и выглаженные вещи (их выстирали по приказу Чарли), побрился, причесался. И попросил служащего, что присматривал за ним, позвать мисс Блейк.
Она явилась незамедлительно, и с одного взгляда поняла – он в порядке. Не в полном, конечно, потому что боль запрятал глубоко, вместо того чтобы выволочь на свет и избавиться, но все же… Он по-прежнему был напряжен, но теперь держал эмоции под контролем.
— Рада, что вы пришли в себя, мистер Олдфорд.
Женщина потянулась в карман за сигаретой, но передумала и повела мужчину за собой, при этом попутно объясняя ситуацию.
— Мы предложили вашему племяннику поработать с нами. Он сейчас проходит своеобразную стажировку… Я полагала, Киллиан хладнокровен и рассудителен, но он умудрился за несколько часов настроить против себя несколько уважаемых фамилий и назвать капитана полиции Королевского района идиотом.
— Он не со зла, — вставил быстро Адриан.
— Ну, разумеется, парень слегка погорячился, когда его грубо затолкали в камеру. А знаете, почему его грубо затолкали в камеру? Потому что при задержании он называл полисменов словами, которые ожидаешь услышать не от аристократа, а пьющего необразованного иррианца со стажем. Конечно, цедил он их по-королевски сдержанно и хлестко, но ругательства от этого ругательствами быть не перестают.