Рина оказывается позади и сжимается в комочек. А что, если он обернется? Но убийца продолжает стирать кровь с ножа, ни на что более не обращая внимания. Сорина пытается заметить, во что он одет, каков у него рост, но все расплывается перед глазами. Ее окружают призрачные фигуры, сотканные из теней. Они говорят тихо и едва разборчиво, и поначалу их голоса кажутся девушке шелестом гоняемых ветром листьев.
— Заколка.
— Лента.
— Платок.
— Духи.
— Игрушка.
— Помада.
— Шаль.
— Браслет.
Рина вздрагивает, узнавая голос последней. Это Мириэл – она стоит, зажимая рукой глубокие раны на животе, и прижимает палец ко рту. Ее лицо бледно, а некогда полные жизни голубые глаза пусты. На теле многочисленные ссадины, царапины, порезы, ожоги, по бедрам струится кровь.
Убийца разворачивается, и Кейн начинает бежать – куда угодно, лишь бы от него подальше. Но ноги ее не слушаются, они словно погрязают в болоте. Рина зажмуривается, ожидая самого худшего.
— У тебя моя вещица, — говорит он. — И я приду за ней.
Сорина открыла глаза и первым делом решила успокоить бешеное сердцебиение. Это ведь просто сон? Однако и сон может быть информативен. Убийца сказал, что придет за своей вещицей. Неужели это Адриан придет за брошкой? Но кошмары она видела и раньше. Рина перевернулась на другой бок. Змей и есть тот маньяк, убивающий девушек? Неужели она – его очередная жертва? Но ведь Киллиан безвылазно сидел в поместье, если верить экономке… Кто же тогда? Рина не знала. Но одно ясно – кошмары начали ее преследовать с тех пор, как она вошла в дом Олдфордов.
Глава 16
Чарли засиделась в лаборатории до позднего вечера. Один из лаборантов ГУМПа нечаянно разлил реактивы на пол, и погубил важнейшие вещественные доказательства по делу Митта, которого давно мечтал прижать к стенке их начальник. За подобное парню светил штраф и увольнение. Но несчастный парнишка возомнил, будто он ужасный человек и должен немедленно самоубиться, что и попытался сделать прямо на глазах остальных.
Его спасли, но это не решало проблемы.
Выходить из лаборатории он отказывался и то и дело завывал о собственной никчемности. Пришлось тревожить Чарли Блейк.
Она потратила три часа на разговоры с лаборантом, напоила успокоительным, и потом, пошатываясь от усталости, поднялась в свой кабинет, чтобы вздремнуть до утра на диване. На столе она увидела отчет о содержимом ампул Киллиан. Как она и боялась, Олдфорд сидел на луче. Это, конечно, не наркотик, но дрянь еще та – луч нейтрализовал любые эмоции, делая из человека некое подобие автомата, работающего на износ. Хваленая собранность, сообразительность и спокойствие Киллиана были результатом применения лучезариума. Увы, с виду заядлого лучемана так просто не определить. Худым, спокойным и бледным может быть кто угодно. А Олдфорд к тому же и менталист, что делало из него антисоциального типа.
— Ты меня здорово разочаровал, Кили, — произнесла она тоскливо, просматривая его дело. Да, он потерял родных. Да, пережил стресс. Но это не значит, что нужно гасить в себе плохие эмоции на корню. Это вредно, и сама Чарли об этом знала, как никто другой.
Рядом с этим отчетом находился еще один, от Гастингса, подчиненного Эдварда. В нем говорилось о том, что делала и куда ходила Сорина Кейн. А еще были результаты изучения остальных склянок Кила – главным действующим веществом была эссенция иррианской вишни и переработанная слизь золотоносных червей. Об этом любопытном составе нужно будет расспросить парня самолично.
Менталист помассировала виски, ослабила шейный платок, и прилегла на диван.
Ей удалось поспать от силы полчаса, после чего на первом этаже здания забегали, снаружи взвизгнули шины патрульной машины. Чарли дала себе зарок – она обо всем узнает завтра, а сегодня даже и пальцем не пошевелит, до того устала. Но вскоре проснувшееся любопытство заставило ее с кряхтением слезть с дивана, наскоро привести прическу в порядок и выйти.
Дежурный взволнованно что-то говорил по телефону, два патрульных в синем глядели в окно. Чарли тоже заглянула в них – в свете фонарей были хорошо различимы поджарые фигуры энзоров. У одного из них все лапы были заменены механическими протезами. Двигался он немного неуклюже, но только сумасшедший мог над этим посмеяться. Псины с протезами у инквизиторов особенно ценятся, так как обычно конечности животные теряют в чрезвычайных ситуациях и при ловле преступников. Энзор с протезом – это как обычный хадриец с орденом Благонравия первой степени. Другой пес, с виду не модернизированный, шел следом, поджав хвост и суетливо крутя мордой. На него упал свет фонаря, и стала заметна ободранная до костей с металлическими заклепками спина.