Девушка прерывисто вздохнула.
— Хорошо ли вы спали в поместье, мисс Марино?
— Плохо, если честно. Там всегда что-то шумело и гремело. Мы как-то спросили с Полин у экономки Олдфордов, что это за шум, и она загадочно сказала что-то про рыжую лярру.
— Спасибо, Элфа, вы оказались несказанно полезны. Теперь пройдите в коридор, посидите минут десять, прежде чем уйти. Как только нам понадобится ваша помощь, мы дадим знать.
— Правда? Вы разберетесь с ним?
— Разберемся, мисс Марино. Хорошего вам дня, — устало улыбнулась менталист.
— И вам! Спасибо… мне стало намного легче!
Блейк передохнула, выпила кофе и позвонила Веленсу, который все так же находился в Хенди.
— Плохие новости, Эд.
— Что? — спохватился мужчина.
— Ирский сластолюбец напомнил о себе. Ночью недалеко от Управления убийца расправился с еще одной. Рядом с нами, понимаешь? Неподалеку шастали энзоры с хозяевами, но ему все нипочем.
— Лярровы подхвостники!
— Скоро в газетах напишут, что все произошло чуть ли не на глазах инквизиторов, люди начнут паниковать. «Демон вылез из Бездны дабы прикончить еще одну девственницу!» Я не хочу больше читать о подобном.
— Получается, зря мы следили за Кейн?
— Не знаю. Кстати, Киллиан действительно принимает лучезариум. Хотя именно этот препарат оказался поддельным, но факт остается фактом. А его якобы магический дневник – самый обычный. Проверка ничего не показала.
— Но я сам видел там кровь, исписанные, но пустые страницы…
— Должно быть, исчезающие чернила.
— А мы целые операции устроили ради безопасности какой-то воровки!
— Успокойся. Судя по всему, младший Олдфорд на фоне долгого употребления лучезариума начал страдать от паранойи. Это довольно типично для тех, кто сидит на луче больше года. Он зациклен на этой девушке, так что сегодня же ты его задержишь. Ему пора прогуляться в Королевский реабилитационный центр.
— Не ты ли говорила, что он нормальный?
— Я не говорила, что он нормальный. Я говорила, что из него можно сделать нормального. Оставь кого-то наблюдать за старшим Олдфордом, а младшего в город и в больничку.
— В КРЦ?
— Да.
— А с Кейн что?
— Оставь й приглашение на беседу.
— Она тебе понравится. Сегодня ночью залезла в квартиру к Адриану по водосточной трубе. В дорогущем платье! А как в институт возвращалась! По дереву, да через окно… Настоящая мартышка. Гастингс хотел было за ней, но сорвался и вывихнул лодыжку.
— Это в его духе… И еще – некий Буз Тальмон должен был остаться на практике у Олдфорда, вот только Олдфорд в Ире. Разузнай все про этого парня, хорошо?
— Понял.
— И без грубости, пожалуйста, когда будешь задерживать Киллиана.
— Конечно. Чарли, за кого ты меня принимаешь? — обиделся Эд.
— Прости… я устала.
Эдвард пожелал Блейк хорошо отдохнуть, распрощался с надеждами прогуляться в парке с таксой по кличке Клякса, и отправил одного из своих парней с командой «Отбой». К гостинице, где остановился Веленс, возвратились все сыщики – женщина с вязанием, трое мужчин, один из которых ночью изображал пьяницу у баков, еще двое сообщили, что вчера по пути в Хенди Олдфорды устроили дебош и их задержали. Аристократы только сегодня утром оказались дома. За свои деяния им пришлось выплатить штраф.
Когда Веленс добрался до Олдфордов, Адриана дома не оказалось, а Киллиан выглядел ужасно. Он варил на кухне в чугунке какую-то жгучую отраву, коей провонял весь дом. Эд, оказавшись внутри, приложил к носу надушенный платок. Молодой человек, одетый в одни только брюки, мешал варево и умудрялся все равно выглядеть аристократичнее и достойнее причесанного, обрядившегося в свой лучший костюм, надушенного Веленса.
— Зачем пожаловали? — спросил Кил, не поднимая глаз от булькающей субстанции.
— Что это вы варите такое?
— Мята, чабрец, и кое-что еще. Для успокоения нервной системы.
— А что не так с вашей нервной системой, мистер Олдфорд?
— Вы сами знаете. Забрали ампулы на анализ, не так ли? Да вот только в этот раз мои поставщики вздумали жульничать и разбавили его.
— Вы сидите на луче, Киллиан. Вам необходима помощь.
— Я не болен, если вы это имеете в виду. Неужели вы верите в то, что химик по образованию не сможет излечиться от зависимости? — Кил ухмыльнулся, растягивая ранку от удара на верхней губе. — Я принимаю лучезариум, когда мне нужно сутками сидеть над пробирками, а не для того, чтобы якобы душить в себе эмоции. Так что можете перестать на меня так глазеть и убираться. В период элиминации люди, как правило, плохо себя чувствуют. И я не исключение.