– Ксюша, – Таиска вошла внутрь и показала девушке на дверную арку, ведущую непосредственно к длинному столу, – ты туда иди, а мы сейчас.
Серое создание покорно заторопилось в указанном направлении.
– Сена, – поманила меня Тая, – иди чего скажу. Ты можешь называть меня психопатичкой, но эта девушка… помнишь, я тебе на девушку указывала?
– Помню, – насторожилась я, – а что?
– Если это не Мила Розовская, супруга нашего обожаемого Шведова, то можешь застрелить меня на месте.
– Мне нечем тебя застрелить… – я малость опешила. Говорила Тайка с полнейшей уверенностью.
– Я тебе клянусь! С другой прической, другим цветом волос, но это она. Я ее хорошо знаю, я ведь столько сериалов с ее участием пересмотрела. Это Мила Розовская. Живая и невредимая. Осталось еще Инну Величковскую увидать, и будет вечер встречи живых мертвецов.
– Тая, мне страшно, – честно призналась я. И вовсе не из-за живых мертвецов. Мне было страшно от непонятного.
– Не боись, лягуха, прорвемся… – Таиска схватила мою ладонь и крепко сжала в своей сильной дружеской руке.
Глава тридцать первая
– Идем, дорогая, – не выпуская моей руки, Тая повела меня в столовую. Ксюша – голова из плюша сидела за столом и смотрела по сторонам. Мы присели рядом.
– Ксюша, как ты сюда попала?
– А что? – она испуганно уставилась на Таиску.
– Да ничего, так просто, для поддержания беседы.
– О себе нельзя рассказывать…
Господи, да где они откопали такую? Только вчера выкупили из рабства?
– Как хочешь, – пожала плечами Тайка. Она вытянула шею, желая рассмотреть, что же там происходит на кухне, но видимость была нулевой, доносился лишь невнятный шум и запахи.
– Я слышала, в этом доме отдыха начался съезд писателей, – нерешительно начала Ксюша. Страх страхом, но видать очень уж сильно хотелось пообщаться. – Писателей фантастов. Вы любите фантастику?
– А разве об этом можно говорить? – выкатила глаза Тайка.
Юмора Ксюша не понимала. От таких людей я стараюсь держаться подальше. Как можно дальше. По-моему, они хуже сексуальных маньяков. Хотя, что может быть хуже сексуальных маньяков? Я призадумалась, но тут в столовую попер народ и с мысли я сбилась. Преподаватели столовались вместе с нами, что ж, демократия приветствуется. Вот только Аллы Г. не виднелось, наверное, уехала отлавливать новых ксюш. Как на зло, Алиса уселась прямо напротив нас. Экая незадача… Из кухни вышла немолодая женщина в белом халате, она катила тележку, заставленную тарелками. На ужин нам полагался рис, но на этот раз с овощами. Если нас все время будут пичкать рисом, то придется включить в список покупок слабительное. К тому же оказалось совсем невкусно: сухо, пресно, тоскливо. Но, делать нечего, пришлось давиться, ближайший магазин, наверное, в трех днях пешего пути, а писать «списочек для Толика»: «Хлеба, колбасы, шампанского полусладкого 18 бут.» – как-то не хотелось. Прямо и не знаю почему.
Отужинав, ретировались в свой номер. Первым делом переоделись в уютные брючата и свитерки. В номере было довольно жарко, поэтому облачились в декольтированные. Мне вообще как-то не особо хотелось тут располагаться, рядиться в ночнушку и халат, хотелось спать в ботинках и куртке, чтобы в любой момент задать отсюда стрекоча. Тайка плюхнулась в кресло и тоскливым взором обвела комнату, видать в поисках бара с запасом виски и колотого льда.
– А он был вором, и уехал от меня, – мрачно пропела подруга, – а я осталась, страсть свою храня…
– Не надо! Если ты не замолчишь, я завоплю «Владимирский централ»!
– Прости, дорогая, просто привязалось.
– Еще бы, кажется, мы эту проклятую кассету раз сто пятьдесят прослушали. Тай, насчет Милы Розовской – ты серьезно?
– Абсолютно. За ужином я ее как следует рассмотрела, это она. Без сомнения.
– Так, я звоню Шведову, спрошу, своими ли глазами он видал ее в гробу.
– Идем в ванную.
– Если здесь и есть какие-то прослушивающие штуки, то нас уже давно рассекретили.
– Идем в ванную, мне так спокойнее!
О, Господи, ну если спокойнее…
Присев на весело журчащий унитаз, я позвонила Шведову на мобильный.
– Да, Сена.
– Привет, Саш. Слушай, скажи, пожалуйста, ты сам Милу в гробу видал?
– …Чего?
– Ну, ты видел ее мертвой? – рассердилась я на непонятливость Шведова.
– Разумеется. Когда я ее нашел, я позвонил в скорую, очень быстро приехала бригада, ее увезли, и вскоре сообщили, что ничего уже нельзя поделать.
– А мертвой, в гробу ты ее видал?
– Ну, конечно, я же ее хоронил.
– То есть, ты видел, как закрыли крышку и закопали ее в землю?
– Сена, в чем дело, а? Что такое?
– Ничего… – я задумчиво нажала на отбой. – Тай, а может это какая-нибудь сестра Милы?
– Это она. У Милы Розовской немного искривленный передний зуб, ее из-за этого недостатка не взяли в какую-то английскую комедию, она отказалась исправлять этот зуб. Об этом все газеты писали.
– Хм-м-м…
Вот ведь какие, наверное, захватывающие репортажи были о кривом зубе Милы, без валокордина и не прочтешь.
– Это она, Мила Розовская собственной персоной.
– Тогда я ничего не понимаю. Шведов уверяет, что закопал ее собственноручно.
– Странно… – Тайка задумчиво изучала кафельную стену. – Эх, сейчас бы коньячка рюмочку или винишка бокальчик, чтобы в мозг поступили проблески идей, а то я ничего не понимаю. Я просто тупо ничего не понимаю.
– Слушай, – меня и без коньячка осенило, – помнишь дядьку такого, Шекспиром звался?
– Ну?
– Помнишь чем «Ромео и Джульетта» заканчивалось?
– Все умерли, а что?
– А помнишь, как они умерли?
– Отравились и застрелились, нет, застрелились – потом отравились…
– Тая, – тяжело вздохнула я, – тебе нельзя смотреть современное кино. Они отравились и закололись кинжалом. Брат Лоренцо дал Джульетте снадобье, от которого она впала в летаргический сон – типа умерла, а потом ожила на свою голову…
– Сена, ты гений!
На радостях она меня чуть с головой в унитаз не затолкала. Отбившись от объятий подруги, я призадумалась.
– Тай, у тебя есть знакомый врач?
– Есть один, мы с ним вроде дружим.
– Надо же, а я думала, что бескорыстно дружить можно только с патологоанатомом.
– Дура ты, Сена.
Надо же, а только что гением была.
Тая долго и мучительно вспоминала номер бескорыстного врача, но так и не вспомнила.
– Слушай, – опять осенило меня, нет, сегодня явно мой вечер, – эти два кекса, с которыми мы в «Космосе» пили шампанское, они, кажется, хирург и анастезиолог?
– Сена, ты гений!
Ох, ну слава Богу, все вернулось на свои места.
Тайка поскакала на поиски бумажных огрызков с пьяными записями телефонов и письменными заверениями в вечной дружбе.
– На, держи! – возникла подруга на пороге ванной. – Ты глянь, и мобильники тоже записали!
– В том состоянии, в коем прибывала наша теплая компания, странно, что они не записали и домашние адреса с почтовым индексом.
Я набрала номер Сергея анастезиолога.
– Я слушаю! – неожиданно крикнули мне прямо в ухо. На заднем плане раздавалась музыка и радостный звон стаканов.
– Сережа, привет! – завопила я в ответ. – Это Се… Яна из гостиницы «Космос», помнишь?!
– Ой, девчонки, привет! А вы где?
На эти подробности я решила не тратить мобильные деньги.
– Слушай, Серёж, как медик, можешь ответить на один вопрос?
– Только про Шекспира не заводи, – вмешалась Таиска.
Я отмахнулась и продолжила:
– Серёж, можно ли каким-то образом сымитировать человеческую смерть?
– В каком смысле?
– В буквальном! Чтобы все выглядело, будто человек умер! Похоронили, а потом откопали! Слушай, только не задавай лишних вопросов, а то я по мобильному звоню! Просто скажи, реально ли это?
– Ну-у-у-у… – загудел он, – надо подумать, я прямо так и не соображу…
– Можно тебе перезвонить минут через десять?
– Ага, давай.
Отключившись со связи, я вздохнула и посмотрела на задумчивую Таю.
– О чем размышляем?
– О коньяке. Если это дом отдыха, значит, внизу должен быть какой-нибудь бар или ресторан?