– Здравствуйте, Толик, – сурово опередила я, воссиявшую улыбкой Тайку, – отойдемте в сторонку.
Тайка незаметно пихала меня в бок, мол, не переборщи, но я уже вошла в роль матерого ментозавра.
– Видите ли, в чем дело, – начала я без предисловий, – мы разыскиваем людей работавших у Величковских, домработницу, шофера, или кто там еще у них был.
Толик молчал, глядя на нас с сомнениями, подозрениями и нежеланием общаться, и мы молчали в ответ, глядя на него совсем неоднозначно, скорее двузначно и даже трехзначно, как настоящие полковники… И мы переглядели его.
– Ну-у-у… – вздохнув, промямлил Толик, – вам адреса или просто фамилии?
– Всё!
Тайка тут же извлекла из сумки истрепанный блокнотик и огрызок карандаша, – тоже мне банковский работник. Толик покосился на это хозяйство, потом завел глаза кверху и принялся вспоминать.
– Домработницу зовут Малкова Нина Григорьевна, – и продиктовал телефон. – Водитель Горбачев Михаил Сергеевич…
– Чего? – изумилась Тайка. – Прямо Сам?
– Тезка, – и Толик снова продиктовал телефон, Тая добросовестно записала. – Паспортных данных на память не скажу, надо в журнале смотреть.
Увидев, как наши зрачки изогнулись вопросительными знаками, пояснил:
– Весь персонал наших жильцов записан в специальной тетради, их паспортные данные и домашние телефоны.
– Вот оно как… – задумчиво пробормотала подруга, что-то там конспектируя. – А посетителей в специальной тетради не регистрируете?
– Нет, конечно.
И он собрался дезертировать в подошедший поезд.
– А вас там всего два охранника? – Тая успела вцепиться в его рукав.
– Три, дежурим сутки через двое.
Он вырвался и был таков.
– Что б тебе жена негритенка Гиви родила, – пожелал Тайка ему вслед.
– Да ладно тебе, он же нам все сказал.
– Да, но как все это неприятно звучало!
Мы вышли из метро и направились к ближайшему таксофону. Я набрала номер домработницы и практически сразу договорилась с Ниной Григорьевной о встрече, представившись журналисткой. Записав адрес, я удовлетворенно улыбнулась:
– Едем в Печатники, дорогая.
– Слушай, дела идут, прямо загляденье! Она без скрипа согласилась?
– Напротив, с большой энтузиазмой, видать не каждый день ее журналисты вниманием балуют.
Старую серую девятиэтажку Нины Григорьевны нашли почти сразу, благо от метро оказалось не далеко. Таиска то и дело посматривала на часы, опасаясь опоздать на свиданку к Шведову. Я успокаивала, уверяя, что долго не засидимся, и к принцу Александру она успеет, пусть только не надеется, что он ее различит на фоне театра Маяковского и пригласит к себе в апартаменты на кружку «Дона Периньона».
Нина Григорьевна оказавшаяся премилой дамой лет шестидесяти, очень похожей на учительницу литературы, встретила нас радушно. Даже слишком. На кухне был накрыт стол с бутылочкой Арбатского, на хозяйке красовался явно новый парадно выходной халат с расцветкой под «хохлому». Мы заважничали, ощутив себя крупными птицами высокого журналистского полета, и уселись за стол. Я вытащила диктофон, и Нина Григорьевна заволновалась так, будто в нос ей ткнули телекамеру ОРТ.
– Ой, да, деточки, горе-то какое, горе! – запричитала она, разливая по бокалам винцо. – Вы только не пишите пока, дайте с мыслями соберусь!
– Да, конечно, – закивала я, а Тайка опять посмотрела на часы. – Давайте просто поговорим, я ничего не буду записывать, не волнуйтесь. Расскажите все по порядку, нас все интересует. Вы давно работаете у Величковских?
– Работала, лапушка, работала, – опять запричитала хозяйка, – теперь-то уж всё, какая уж тут служба! Чуть больше полугода проработала у них, какие хорошие были люди, ну какие хорошие были…
– Почему были? – встряла я. – Инна-то живая, она-то есть.
– Как живая? Вроде ж отравилась она. – Нина Григорьевна недоуменно качнула аккуратной седой прической и уставилась на меня удивленными карими глазами.
– Не совсем отравилась, в больнице она, когда выздоровеет, может, и вернетесь обратно на службу.
– Ой, – всплеснула она пухлыми ладонями, – а в какой хоть деточка больнице? Проведать же надо!
– Не знаем, – ответила Тайка, терзая ремешок часов. – Итак, Нина Григорьевна, расскажите нам о семье Величковских всё, что вы знаете.
– Ну, не касалась я особо их жизни, – начала оправдываться пожилая леди, явно сунувшая свой благообразный нос в каждый ящик с бельем Величковских, – Дмитрий Петрович месяц как переехал в эту квартиру после развода, и вот надо же было случиться, почти сразу познакомился с Инночкой. Да так еще познакомился, прямо страсть! Дмитрий Петрович обычно с водителем ездил, а тут шофер на недельку отпуск взял, что-то дома там у него стряслось, ну Дмитрий Петрович сам за рулем был, с работы поздно возвращался, а у Инночки что-то с машиной случилось, ее на встречную полосу прямо и вынесло. Слава Богу, Инночка не пострадала, только шок сильный, машина, конечно, помялась, Дмитрий Петрович тут же в автосервис ее определил, а Инночку домой привез. Ну, вот так и закрутилось у них. А Дмитрий Петрович, царствие ему небесное, ну такой гулена был, ну так до дамского пола охоч, на то и мужик. А что, он мужчина видный, обеспеченный, мог себе позволить. Случалось, приходили к нему женщины, когда Инночка бывала в поездках, ну что ж такого, все мы живые люди. В последнее время все Алисочка захаживала…
– Вот с этого места, пожалуйста, подробнее, – попросила я. Честно признаться, диктофон давно уже был незаметно включен.
– Ну, когда появилась Алисочка, вы девочки кушайте печенье, сама пекла, разве в магазине такое купишь? Так я даже обрадовалась, думаю, ну слава те Господи, хоть успокоится и все как у нормальных будет: одна жена, одна любовница, хотя Алиса мне и не нравилась.
– Почему?
– Ну, как сказать, она такая вся из себя, курящая, наглая, но Дмитрию Петровичу нравилась, так уж нравилась, что больше он никого не водил, а потом… потом… – она судорожно сглотнула и выпила вина. – Потом все и случилось. И как только Господь допустил… как допустил… прямо не знаю…
– У Дмитрия Петровича были враги? – менторским тоном поинтересовалась подруга, видать, подзабыв, что сейчас мы безобидные журналисты.
– Да у кого ж их нет? – удивилась Нина Григорьевна. – Конечно, были, и конкуренты всякие и просто завистники, он же мужчина был обеспеченный, очень видный.
Я вспомнила фото Величковского из Интернета: массивная грузная фигура, упакованная в черный костюм, блинообразная ряха с глазками-изюминками, короткий ежик на голове – короче, виды еще те, хотя его капитал наверняка превращал Величковского в писаного красавца в глазах дамской общественности.
– А вы не знаете, где он познакомился с Алисой? – продолжала я гнуть своё.
– Нет, – пожала плечами Нина Григорьевна.
– А вам не показалось, что Инна и Алиса знакомы между собой?
– Ой, ну что вы такое говорите, как же это так? Зачем же Дмитрий Петрович станет их знакомить?
– А может, они раньше были знакомы? До Дмитрия Петровича?
– Как так? – удивилась Нина Григорьевна. – Как это: знакомы?
Как мы только не пытались выжать из нее хоть сколько-нибудь полезной информации, пожилая дама выкатывала глаза, пожимала пухлыми плечами и все изумлялась, изумлялась… изумлялась! Будто только что из яйца вылупилась на белый свет. Ничего не оставалось, как допить вино и откланяться. Мы неслись сломя голову, рискуя опоздать на свиданье к Шведову.
К дверям театра Маяковского подскочили минута в минуту.
– Тая, я сейчас кто? – я глотала воздух, задыхаясь от чрезмерно бодрого галопа. Надо бросать курить… надо.
– Сейчас вспомню, – Тая крутила головой, высматривая Шведова, – кажется мы частные детективы.
– Не мы, а я!
– Тебе что жалко? Да, кстати, а с чего ты вдруг начала спрашивать, были ли Алиса и Инна знакомы? С чего ты это вообще взяла?
– Да просто так на ум пришло. Вот ты представь себя на месте Инны…
– Потом представлю, вон Шведов.
Глава седьмая
Из здания театра вышел высокий красавец-мужчина в длинном пальто цвета кофе с молоком и тонком белым шарфом на шее, выполнявшим скорее декоративную роль.