Так, где у меня салфетка? Агентство по найму прислуги « Контракт ». Ой, мне же сегодня фотки надо напечатать, что-то я совсем зарапортовалась. Завтра же поеду в агентство, только вот не хочу я представляться следователем.
Лучше я явлюсь туда в образе желающей устроиться на
работу. На глаза попала вывеска «Секонд Хенд», и я тормознула у тротуара. Вот, то, что мне и нужно.
Заперев машину, я решительно открыла дверь магазинчика. В
комнате сидела женщина лет сорока, и два бомжа такого вида, что мне сразу же захотелось сбежать.
- Здравствуйте, - робко проговорила я.
- Привет, коль не шутишь, - усмехнулась женщина, - килограмм
пятьдесят рублей.
- Что, простите? – удивилась я.
- Шмотки, говорю, килограмм пятьдесят рублей. Чего вы здесь забыли, дамочка? Здесь старыми вещами торгуют.
- Это я поняла, - кивнула я, - и мне как раз нужны старые вещи.
Она пожала плечами, и молча бухнула на весы тряпьё.
- Подождите, - воскликнула я, - у меня сорок пятый размер...
- Тут тебе не дом моды, бери, что дают, - огрызнулась женщина.
- Хорошо, - миролюбиво кивнула я, и вынула из сумочки пятьсот рублей, - я могу сама выбрать вещи? Нужно меня из богатой превратить в бедную.
- Это мы можем, - захохотал один из субъектов, обнажая чёрные, и совершенно гнилые зубы, - креативно сработаем.
- Цыц! – рявкнула на него женщина, - выбирайте, пожалуйста.
Я долго копошилась в этом тряпье, всё было такое, что к нему и щипцами-то прикасаться было противно. Как только сниму это, приму ванну с белизной.
- Хоть это возьму, - вздохнула я, вытаскивая этой груды трикотажную розовую юбку.
Она выглядела ещё ничего, по сравнению с остальным барахлом. К нему я выбрала сетчатую чёрную кофточку, чёрные старые шпильки с оторванным ремешком, и сетчатые колготки. Потом вспомнила ещё и про сумочку, и выудила огромный чёрный баул. Ну, баул, это я, конечно, сказанула. Просто это была довольно вместительная, даже по моим понятиям, сумка. Но какого она была вида!
Ладно, мне сейчас на это наплевать, потом выброшу это безобразие.
Я засунула барахло в пакет, и поспешила домой.
Сумку с маскировкой оставлю в машине, ни к чему Максиму
её видеть. С этими мыслями я въехала в посёлок, и тормознула около дома.
Едва я вышла из машины, раздался топот, и я увидела соседскую девочку, Полину.
Полечка ровесница моей младшей племянницы, Аришки, ей всего двенадцать лет.
- Здравствуйте, тётя Вика, - по складам сказала Полина.
- Здравствуй, Поля, - кивнула я, - и прекрати называть меня тётей.
- Но вы старше меня, а бабушка говорит, что к старшим надо относиться уважительно, и чтить их старость, - выдала эта маленькая безобразница, а я от неожиданного заявления попятилась, не удержалась на каблуках, и свалилась прямо в канаву.
- Ну, ты вообще молодец, Полина, - сердито сказала я из кустов, - я не старая, мне только двадцать семь брякнет.
- Уже самая настоящая старушка, - пройдошистая Полинина мордочка выглянула из-за кустов, - давайте, я вам помогу. Стареньким надо помогать.
- Отстань! – рявкнула я, - и скажи своей бабушке, что она старая дура! Ой!
- Моя бабушка не старая дура! – топнула ножкой Полина, - это вы как собака на сене.
- Так, пошла вон отсюда, - заорала я на неё, выбравшись из кустов, - идолово дитя! Я люблю детей, но терпеть не могу, когда их настраивают против кого-то. Исчезни с глаз моих.
Полина лишь фыркнула, и убежала прочь. Чёрт!
Я посмотрела на порванные чулки, достала из сумки папку с документами, и пошла в дом.
Эта история случилась в прошлом году. У бабушки Полины кроме матери Полины есть ещё одна дочь, и она мечтает выдать её замуж за богатого. И так уж получилось, что Инга, младшая дочь Екатерины Львовны, влюбилась в Диму.
Но, когда Инга попыталась вешаться ему на шею, Дима послал её куда подальше, сказал, что любит меня.
Думаю, теперь вы понимаете, что происходит. Они всем семейством меня возненавидели. Даже Полину против меня настроили, а я этого не люблю. Да, чёрт возьми, почему я не появилась на свет косой уродиной? Ей – Богу, проблем было
бы меньше.
Хотя, если бы я родилась уродиной, то кляла бы свою судьбу
на чём свет стоит. Куда не кинь, и тут и там клин.
Пришлось срочно переодеваться, я натянула свои любимые домашние красные брюки, топ, тоже красный, и пошла печатать фотографии.
Из подвала я выбралась, только когда услышала, что подъехал
Максим, да и фотографии уже досыхали.
- Привет, дорогой, - поцеловала я его, - как твои дела?
- Как сажа бела, - вздохнул Максим, и уселся за стол, - у нас есть что-нибудь поесть?
- Сейчас будет готово мясо, - сказала Анфиса Сергеевна, - а ты,
Вика, ужинать сегодня собираешься?
- У нас ещё грудка осталась?
- Конечно, осталась.
- Как ты можешь это есть? – воскликнул Максим, - ты постоянно жуёшь эту отварную курицу. Она же пресная.
- Она очень вкусная, - возразила я, - я ем, дорогой, то, что я люблю. Я же тебе ничего не говорю по поводу твоих пристрастий.
- Ладно, молчу, - развёл он руками, - вот ведь хрень!
- А что такое?
- Да тут одна бабка к нам повадилась ходить, - вздохнул мой супруг, - уж как она меня достала. То ей показалось, что в квартире сверху кто-то кого-то душит, то кто-то топает. А нам проверяй. Звонила бы в « районку », так нет, нам мозг пудрит. Я ей особенно понравился, говорит, сыночек, - Максим понизил голос до писклявого, - ты так похож на моего покойного внука, просто одно лицо. Ты ведь разберёшься с этими преступлениями. Тьфу!
- Не надо так говорить, Максим, - воскликнула Анфиса Сергеевна, - она пожилой человек, и ей тоскливо. Ведь не всем так везёт, как, скажем, мне. Полон дом детей, только успевай их ловить. Есть совсем одинокие пожилые люди, вот они и развлекаются, как могут. Хоть развлечение и сомнительное.
- Да, - кивнул Максим, - они только и умеют, что сомнительно развлекаться. Недавно одну вредную бабку судили, она скинула пакет с молоком с пятого этажа. И человека убила.
- Пакетом с молоком? – изумилась Анфиса Сергеевна.
- Да, бабуль, пакет с молоком. Взяла, и скинула на человека.
- И много ей дали? – стало мне интересно.
- Ничего ей не дали, - вздохнул Максим, - адвокат всё так выставил, будто она уронила пакет случайно. Есть очевидцы, что она пакет скинула. Но они видели её с пакетом в руках на балконе, и слышали, когда пакет упал на голову
проходящей женщине, её крик. Но, зачем ей понадобилось
выходить на балкон с пакетом, она сначала не отвечала, а потом выдала. Она решила холодильник помыть.
- А в какое время года это было? – меня стал разбирать смех.
- Летом, - усмехнулся Максим, - это просто абзац. Молочко решила охладить дедовским способом на балконе в середине июля. Но, тем не менее, её оправдали.
- Мама, мама, - раздался громкий топот, и на кухню вбежала
Василинка, - а мы с папой в зоопарке были, - и забралась на стул. Вслед за ней вошёл Дима.
- Привет, - сказал он, к неудовольствию Макса, поцеловал меня в щёку, и положил передо мной красивую белую розу с огромными шипами.
- Надеюсь, ты не кормил её мороженым? – сурово осведомилась я.
- Ну, накормил. Я не хочу слушать её вопли.
- Ты хочешь, чтобы она заболела, - возмутилась я.
- Да сейчас лето. Кто болеет летом?
- Я подхватила бронхит в августе, как раз наевшись мороженого, - вспомнила я эпизод из своего детства.
- Совсем его не есть, что ли? – поднял бровь Дима.
- Не каждый день, и не десять штук за раз.
- А я не десять съела, только семь, - выдала Василинка, а я захлебнулась апельсиновым соком.
- Ты с ума сошёл? – вскричала я, вскакивая с места.
- Да ничего не будет, - развёл руками Дима, - Ева, не надо кричать.
- Нет, я буду кричать. В следующий раз я пойду с вами.
- Замечательно, - обрадовался Дима, - именно этого я и добиваюсь.
- Ты редкостный негодяй, - воскликнула я, - хочешь потрепать мне нервы, и тебе наплевать, что ребёнок подхватит простуду.