Я обернулась, и увидела отца Генриха. Он подошёл ко мне, и
с улыбкой воскликнул:
- Вам тоже нравится этот ресторан?
- Это мой ресторан, - сказала я, - а вам Генрих не говорил, что я не простой фотограф?
- Он мне говорил, что вы весьма необычная девушка, - сказал
отец Генриха, - кстати, меня зовут Вениамин Фридрихович.
- Прикольненько, - хохотнула я, и чуть не разлила сок.
- Чего вы смеётесь? – улыбнулся он, - имена не выбирают, с ними просто живут.
- И поэтому вы со своим сыном тоже отличились? – ухмыльнулась я.
- Это его мать отличилась, - воскликнул Вениамин
Фридрихович, - я тут не при чём. Вика, я хотел перекусить у вас, не составите мне компанию?
- Почему бы и нет? – пожала я плечами, и переместилась с соком за столик.
- Что у вас тут самое лучшее? – спросил Вениамин
Фридрихович, пробегая глазами по строкам в меню.
- У меня всё отличное, - улыбнулась я, - я тщательно слежу за качеством продуктов, и подаваемых блюд.
- Так, посмотрим, - пробормотал он, - а что такое альбуфра?
- Телятина, запечённая с куриной и гусиной печенью, - пояснила я, - Миша, принесите мне мартини.
- Спиртное с утра? – поднял брови Вениамин Фридрихович.
- У меня похмелье, - улыбнулась я, - вчера была на одной
тусовке, и хорошо приняла на душу.
- Полностью с вами, Вика, согласен, - вздохнул отец Генриха, - я сам набираюсь на этих сборищах так, что потом пивом наливаюсь с утра. Там одна фальшь, целый террариум целующихся змей. И ведь приходится ходить, положение обязывает. Я, пожалуй, закажу это самое альбуфра. Интересно. Я люблю пробовать всё новое. А вы как к этому относитесь?
- Я с вами полностью согласна, - закивала я, взяла с подноса бокал с мартини, и сделала маленький глоточек, - кстати, я недавно открыла новый ресторан. Приходите, - и я протянула ему буклетик.
- Китайская кухня? – поднял брови Вениамин Фридрихович, - я был о вас лучшего мнения.
- Что-то я не поняла...
- И не жалко вам бедных зверушек? Что-то меня не
привлекает перспектива полакомиться бродячей собакой, пусть даже под изысканным соусом.
От неожиданности я подавилась оливкой, едва проглотила её, и с возмущением заорала на весь зал:
- За кого вы меня принимаете? Да у меня дома целый зверинец, две собаки, и пять кошек. И я китайцу даже за миллион долларов не подам жареного сембернара, и вызову охрану, которая вышвырнет его из помещения.
- Ладно, не надо кипятится. Просто в Китае едят собак и кошек.
- Не говорите мне об этом, - со злостью воскликнула я, - я безумно люблю животных.
- А что ещё можно подать в китайском ресторане?
- Всё, что только душе угодно. Курица, утка, мясо, салаты, закуски из морепродуктов. Только всё это готовиться очень необычно, довольно странные сочетания. Всё, хватит говорить о еде, а то скажу официанту, чтобы он сгонял в тот ресторан, и принёс вам вместо альбуфра васаби.
- Где-то я уже слышал это название. А, был японский фильм с французским актёром. Какая-то острая гадость, если не ошибаюсь?
- Одно из моих самых любимых блюд, - улыбнулась я, -
готовиться из очень острой редьки. И найдите другую тему
для разговоров, а то меня стошнит в бокал с мартини.
- Ну, вы даёте! – захохотал Вениамин Фридрихович, - вы удивительная особа, Эвива.
- Уж, какая есть, - усмехнулась я.
- И именно такой главный редактор мне и нужен, - выдал вдруг он.
- О, силы небесные! – застонала я, залпом выпила мартини, и крикнула Мише, - принесите ещё мартини, - и повернулась к отцу Генриха, - опять вы за своё? – и хлебнула из принесённого бокала.
В это время официант принёс заказ, альбуфра, и бутылку дорогого розового вина.
- Заберите мартини у вашей хозяйки, - воскликнул Вениамин
Фридрихович, - сейчас мы выпьем этого нектара богов, - он
покосился на чилийское вино.
Официант вопросительно глянул на меня, я лишь кивнула, и принёс ещё один бокал.
- Вина из розового винограда самые вкусные, - воскликнул Вениамин Фридрихович, когда мы отведали чудесного напитка.
- Розовый переспевший мускат лучше всего, - согласилась я, - когда виноград хорошо потомят на солнце, из него действительно нектар получается. Естественная сахаристость. И хватит о еде!
- Хорошо, хорошо, - поднял он вверх руки, и принялся за еду, - личное, - улыбнулась я, - еню.
Вика, почему вы такая упрямица? – спросил вдруг Вениамин
Фридрихович, - почему вы не хотите стать главным редактором? Это очень высокая должность, и определённый статус в соответствующих кругах.
- А мне это надо? – улыбнулась я.
- В смысле?
- Как бы вам это объяснить, - вздохнула я, - главный редактор – это не просто высокая должность, это ещё и ответственность. Тут нужно быть человеком творческим, очень тонко чувствовать, что нужно читателю. И что нужно сделать, чтобы тираж пришлось допечатывать, и, чтобы не вылететь в трубу.
- А вы что, считаете себя совсем тупой? – улыбнулся Вениамин
Фридрихович, - я изучил ваше досье, и знаю о вас всё. Вы же артистка, и не просто, вы театровед. И я уверен, что вы творческий человек, вы талантливый человек. Замечательная художница, и замечательный фотограф. Наверное, вы хорошо разбираетесь в искусстве?
- Да, есть такое дело, - кивнула я, - я разбираюсь и в искусстве, и в хорошей музыке. Отличу по звукам Моцарта и Баха, но...
- И никаких « но », - воскликнул Вениамин Фридрихович, - соглашайтесь, лучшей кандидатуры нам просто не найти. Мы с Генрихом пообщались, и обоюдно решили, что у вас, если согласитесь, будет скользкий график. Поясняю, вы можете появляться на работе, когда вздумается. Все распоряжения Генрих будет отдавать вам по телефону, все статьи вам будут скидывать на ноутбук. Полный рабочий день у вас будет раз в месяц, аккурат перед сдачей журнала в печать.
- Знаете, что самое неприятное в этой ситуации? – прищурилась
я.
- Что?
- Что я эту должность не заслужила.
- Это почему же? – безмерно удивился Вениамин Фридрихович.
- Потому! Ваш Генрих хочет добиться моего расположения, а мне он совершенно безразличен. Я получила эту должность за свою внешность, за то, что понравилась начальнику. Я так не могу. Понимаете? Не могу! Я хочу, чтобы во мне ценили специалиста, а не полезли потом под юбку со словами, я тебя вознёс, а теперь изволь расплачиваться. Я не шлюха, хотя многие считают иначе. Мне не раз говорили, что я брачная аферистка, но мой первый муж отдал мне сам целое состояние. И, вы, наверное, думаете, что я была счастлива, что ни в чём не нуждаюсь? Я этими деньгами не воспользовалась, пока не решила открыть ресторан. Я просто работала, пыталась сделать себе имя, а эти деньги лежали на счету. Потом мне захотелось что-то изменить в своей жизни, но мне хотелось добиться всего самой. Во всяком случае, я научилась помогать людям, и я счастлива, когда кто-то счастлив благодаря моим деяниям. Вы это в состоянии понять?
- Я не уверен, смогу ли я вас понять, но одно скажу точно, вы самая потрясающая девушка из всех, кого я встречал в своей жизни.
- Спасибо за комплимент, - улыбнулась я.
- Выслушайте меня, Вика, - вздохнул Вениамин Фридрихович, - вы были абсолютно правы, когда сказали, что Генрих хочет поставить вас на эту должность только из-за вашей красоты. Но существую ещё я, и я заинтересован в процветании журнала. Я изучил все ваши работы, я изучил ваш послужной список, и вас саму, как личность. Я делец, Вика, и я выбрал вас. Лучшего главного редактора мне просто не найти. Вы уже зарекомендовали себя, вы сделали себе имя, и, повторяюсь, я выбрал вас, как хорошего специалиста.
- Что ж, - пробормотала я.
- Так вы согласны?
- Да, я согласна.
- О, Вика, вы меня так обрадовали, - воскликнул Вениамин Фридрихович, - вы даже представить не можете. Давайте за это выпьем. Вика, можно задать нескромный вопрос?
- Валяйте, - кивнула я.
- Что вы натворили в театре? Я изучил ваше прошлое, и был удивлён. Вы сначала были примой, играли лучшие роли, а потом оказались на заднем плане. А потом и вовсе ушли из театра. Так что же произошло?