Я не заметила, сколько времени прошло, так увлеклась чтением. Меня отвлёк от этого Дима.
- Что это ты так увлечённо читаешь? – с ухмылкой спросил он.
- Шёл бы ты по своим делам, - воскликнула я, - ты мне мешаешь.
- Ты обращаешься со мной, как с мальчиком на побегушках, - зло воскликнул Дима, и, не особо церемонясь, взял чашку, и налил себе кофе. Сел около меня, и с силой сжал моё запястье.
- Пусти, мне больно, - дёрнулась я, но он ещё сильнее сжал мою руку.
- А мне как больно, - воскликнул он, глядя на меня в упор, и в его глазах плескалась дикая злость, - ты даже представить себе не можешь, как я страдаю.
- Я, я, я, - проворчала я, - ты бесчувственный эгоист, бревно.
- Да? Почему же ты так меня любишь? – прищурил он глаза.
- Я? Люблю тебя? Да я никогда тебя не любила! – вскричала я, - у меня на тебя аллергия! Впору супрастин принимать!
- А так? – воскликнул он, и впился мне в губы.
- Пусти, - вырвалась я у него, - мне теперь нужно что-нибудь посильнее супрастина.
- Ты стерва! – рявкнул он, - такая же, как твоя мать.
- О, жаль, она этого не слышит, - ухмыльнулась я.
- Но, учти, моя прелестная стервочка, я тебя всё равно добьюсь, - прошипел Дима, нагнувшись надо мной, - удачного дня, - с этими словами он вышел из кухни, и через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь.
И со злости швырнула журнал на пол, потом встала, и ушла в кабинет...
Макс прибыл вечером, и не один. С ним был Андрей, и они втащили в гостиную два ящика пива.
- Что это вы затеяли? – хмуро осведомилась я, спустившись вниз.
- Завтра лига чемпионов, - пояснил Макс, - хотим футбол посмотреть.
- Ребята, вы, никак, спятили? – воскликнула я, - в подвале полный рефрижератор чешского пива. Зачем вам эта бурда?
- А ты уговори мою бабушку открыть холодильник, - усмехнулся Макс, - там всё уже в ледяной монолит превратилось.
Я лишь кивнула, как глупый болванчик, и двинулась вниз, в подвал. Обозрела огромный холодильник, попыталась открыть, и, потерпев сокрушительное фиаско, вернулась на кухню.
- Андрей ушёл? – остановилась я в дверях.
- Ушёл, - кивнул Макс, целуя меня, - а где бабушка?
- Спит, - пояснила я, - ты голодный?
- Как зверь, - кивнул Максим, - и злой, как тысяча чертей.
- Что-то случилось? – поинтересовалась я, накладывая ему отбивные.
- Да, случилось, - буркнул Макс, и достал из холодильника графин с вишнёвым компотом, - мне дали хвост.
- Прости, что тебе дали? – переспросила я, решив, что ослышалась.
- Хвост, - поморщился Максим, разливая по стаканам сок, - молодой парнишка, только-только после академии МВД. Я не выдержу, прибью его гвоздём за ухо к потолку.
- Что он тебе сделал? – изумилась я, поставив перед мужем тарелку.
- Он не учился в академии, - взмахнул рукой Максим, - он просто отсидел шесть лет за партой, наверняка при помощи какой-то мохнатой лапы, и теперь меня достаёт. А что это? А зачем это? А для чего это? Он ни черта не знает!
- Да ладно тебе, - махнула я рукой, - всё равно то, что ты получаешь в институте, постепенно забывается. А то, что ты умеешь и знаешь, результат работы, практики. Практика – это основа. Натаскаешь его, и всё будет хоккей.
- А мне это надо? – нахмурился Максим, - мне за это не доплачивают.
- Не будь таким злым, - воскликнула я, уселась на стуле по-турецки, локти поставила на стол, и подпёрла подбородок кулачками, - я люблю тебя.
- Я тебя тоже, - улыбнулся Максим, - как у тебя дела в издательстве?
- Блеск, - воскликнула я, - я теперь главный редактор.
- Зачем тебе это? – устало спросил Максим.
- А я не знаю, - пожала я плечами, - хочется карьеру сделать.
- А тебе мало твоей ресторанной карьеры? – хмыкнул он.
- Мне всегда всего мало, - пожала я плечами, - понимаешь, Макс, я не могу пожинать плоды, достигнув своей цели. Меня заводит именно восхождение на Эльбрус, согласись, сидеть на нём всю жизнь скучно.
- Да, сидеть на Эльбрусе действительно, как-то не того, - усмехнулся Макс.
- Согласна, неудачное сравнение, - кивнула я, - просто я люблю добиваться чего-либо, а, когда цель достигнута, это уже не интересно.
- Да, с тобой не соскучишься, - засмеялся Максим, - боюсь, ты, даже, когда состаришься, всё равно будешь искать приключения на свою голову. А, когда, совсем тяжело будет, будешь с трубкой в руках писать мемуары.
- Обязательно, - кивнула я, - только я не писатель, а Генрих меня на это подбивает.
- Не нравится мне твой Генрих, - поморщился Максим.
- Опять госпожа ревность пожаловала? – улыбнулась я, и склонила голову на бок, - мы же договорились.
- Я с каждым днём всё сильней люблю тебя, - прошептал
Максим, - и мне страшно, что в один прекрасный момент я
тебя потеряю. А то, что потеряю, я почти уверен. Вокруг тебя
столько мужчин, красивых и богатых...
- Макс, - начала было я, но он меня перебил.
- Дай, я договорю, - мягко сказал он, - вокруг тебя вьются стаи эффектных мужчин, ты их своей яркой, экстравагантной душой сводишь с ума. Они хотят тебя, а то, что между нами нет пылкости, видно невооружённым глазом.
- Что ты такое говоришь? – вскричала я возмущённо, - как это, между нами нет пылкости?
- Причём давно, - вздохнул Максим.
- Насчёт пылкости, я тебе сейчас кое-что объясню, - воскликнула я, вскочила с места, юркнула к нему на колени, и стала целовать.
В три часа ночи раздался телефонный звонок, это был мобильный Максима, и я чуть с кровати не свалилась.
Мы ещё не спали, я схватила с пола джинсы Макса, и протянула ему мобильник.
- Слушаю, - воскликнул он, - чёрт! Да, сейчас буду.
- Милый, ты куда? – заволновалась я.
- На труп, - вздохнул он, - как мне надоели эти ночные смены, таскали бы Стаса, он холостяк.
Я надулась, и отвернулась к стенке.
- Эй, - склонился надо мной Макс, - не дуйся, завтра наверстаем упущенное, - он поцеловал меня, и испарился.
А я надела на ночнушку халат, влезла в тапочки, и спустилась
на кухню.
Налила себе огромную чашку чёрного кофе, в последнее время я стала отдавать предпочтение чёрному, хотя, вообще-то, люблю со сливками. Взяла коробку конфет « Моцарт », где-то килограмма на три, и вернулась в постель.
Да, думала я, отправляя в рот круглую конфету, Дима никогда не бросил бы меня в постели посреди ночи одну. Только следователь, женатый на своей работе, может оторваться от любимой женщины в самый упоительный момент.
Эх, был бы сейчас рядом со мной Дима...
На глаза навернулись слёзы, подкатила обида...
Ну, почему Дима такой плохой? Почему? За что мне дали эту сумасшедшую любовь? За какие провинности я должна так страдать?
Жить, любить его, и ненавидеть его?
Пять минут я смотрела в одну точку, потом вынула ноутбук, и вывалила на беднягу всю свою горечь первой, и безответной любви.
Статью я назвала – первая любовь. Раз десять, наверное, её перечитала, и решила, что очень даже неплохо получилось.
Утром к нам в окошко пожаловало солнышко, я обрадовалась, надела своё любимое платье, красное, шифоновое.
Я обожаю это платье, в красивых вещах я чувствую себя уютно. Полюбовалась на себя в зеркало, надела зелёные босоножки с завязками до икр, и спустилась вниз.
- С добрым утром, Вика, - улыбнулась Анфиса Сергеевна, - попробуй мою новую выдумку, и зацени, - она положила мне на тарелку румяный аппетитный блин, только он был какого-то странного, зеленоватого оттенка.
- Что это он какой странный? – с опаской покосилась я на блин, - что вы туда насыпали?
- Пробуй, - с улыбкой воскликнула свекровь, и я осторожно
отправила в рот кусочек.
- Что это? – изумилась я, - он что, с луком?
- Да, - кивнула Анфиса Сергеевна, - как ты догадалась?
- Вкус знакомый, - улыбнулась я, - а вишнёвое варенье есть?
- Вишнёвое варенье? – округлила глаза Анфиса Сергеевна, - с луковыми блинами?
- Да, - хищно воскликнула я, взяла банку, и налила себе
немножко на тарелку.
Обмакнула кусочек блина, и отправила в рот. М – м – м, вкусно.
Анфиса Сергеевна лишь головой покачала, глядя на меня. А я съела два блинчика, выпила кофе, и поехала в издательство.