— Арчи!
Нэнси неожиданно вскочила со своего места и, словно ураган, помчалась на меня. Не успел я опомниться, как она вырвала мою записную книжку и с глазами, полными слез, повернулась к Вульфу. -
— Это вранье! Все это вранье!
— Но, Нэнси! — безнадежно простонала ее мать.
Я прыгнул к Нэнси, а Вульф проговорил:
— Забери у нее записи, нам нужно закончить. Это истерика. Если она поступит так еще раз, я немедленно запру ее в ванной комнате!
— Нет! — закричала она.— Вы совсем с ума сошли. Замена стаканов там вообще ни при чем. Я действительно не знаю, почему это сделали! А вы...
— Тихо! — приказал Вульф.— Если вы хотите что-то объяснить, сядьте на стул и перестаньте орать. Так почему же были заменены стаканы?
— Я понятия не имею! — Нэнси на мгновение запнулась и вдруг сказала спокойным голосом: — Я действительно не знаю почему. Могу только предположить, но, поделившись с вами своими мыслями, я нарушу обещание, которое дала мисс Фрэзер.
Вульф кивнул.
— Я ведь говорил, что вы ее выгораживаете.
— Вовсе не выгораживаю! Она в этом не нуждается.
— Ради бога, не впадайте опять в истерику. Так какие у вас там предположения?
— Сперва мне нужно позвонить ей.
— Могу себе представить зачем: предупредить и посоветовать куда-нибудь скрыться!
Нэнси изо всей мочи стукнула по письменному столу Вульфа своей слабой ручонкой.
— А ну прекратите! — рявкнул на нее Вульф,
— Как это подло...
— Все, Арчи, запри ее в ванной и позвони инспектору Кармеру, пусть забирает ее прямо отсюда.
Я встал, но Нэнси не обратила на меня никакого внимания.
— Хорошо,— пробормотала она,— потом я объясню ей, что меня вынудили, да и мама подтвердит. Так вот, сначала я вообще не обратила внимания на замену стаканов — ну были бесцветные, ну стали непрозрачные, темно-коричневые,— но потом что-то произошло и с бутылками. Мисс Вэнс начала приносить уже не восемь штук, а только семь, и, кроме того, я во время передачи заметила на бутылке мисс Фрэзер полоску липкой ленты. С тех пор всегда ставилось только семь бутылок, и каждый раз на восьмой у мисс Фрэзер, была видна эта полоска. Тогда-то я и подумала, что есть некая связь между заменой стаканов и отметиной на бутылке мисс Фрэзер, но это были только догадки.
— Мне бы хотелось, чтобы вы снова сели, мисс Шеппард: очень неудобно постоянно задирать голову,
— По мне, можете свою старую тыкву хоть пополам расколоть.
— Но, Нэнси! — простонала миссис Шеппард.
Нэнси присела на краешек красного кресла для посетителей.
— Когда вы дали мисс Фрэзер обещание, о котором только что упоминали? Недавно?
— Нет, много месяцев назад. Метка на бутылке, конечно, возбудила мое любопытство, и, когда я однажды спросила о ней мисс Фрэзер, она объяснила, что тут замешаны чисто личные обстоятельства, но все же взяла с меня слово никогда не говорить об этом. Потом она несколько раз интересовалась, держу ли я свое обещание... Я, конечно, заверила, что она может на меня положиться. Но вы заявляете, что мисс Фрэзер могут арестовать...
— Посмотрим! — пробормотал Вульф.— Значит, вам так никто и не объяснил, почему на бутылке появилась эта наклейка?
— Нет.
— У вас нет никаких идей на этот счет?
— Нет, я только знаю, что она -всегда была в последний год. И похоже, здесь нет никакой связи с убийством. Надеюсь, теперь вы удовлетворены?
— Да, почти,— ответил Вульф.
— Тогда я могу ей позвонить?
— Нет! Вы не должны забывать, что расследование она поручила мне и потому я сам проинформирую ее о положении вещей. Скажите, в день смерти мистера Эрхарда липкая лента тоже была?
— Точно я не видела, но думаю, что была, как всегда.
— Вы действительно этого не видели?
— Может быть, вы считаете, что я и сейчас лгу?
Вульф покачал головой..
— Нет, не считаю, поскольку ваш голос звучит теперь по-другому. В таком случае не могли бы вы сказать, как выглядела эта ленточка и где она прилеплялась?
— Обыкновенная узкая полоска в нижней части горлышка.
— Всегда на одном месте?
— Да.
— Какой она была ширины?
— Вы ведь знаете — такой, наверное.— Нэнси показала на пальцах примерно сантиметра полтора.
— Какого цвета?
— Коричневого, как и бутылка.
— Она каждый раз была такой?
— Да.
— Следовательно, она совсем не бросалась в глаза?
— Нет, совсем нет.
— Вот. видите, и все-таки зрение вас не подвело.— Вульф бросил взгляд на часы, а потом посмотрел на меня.— Когда отправляется ближайший поезд на Атлантик-Сити?
— В четыре тридцать,— ответили.
— Тогда у них еще достаточно времени. Возмести миссис Шеппард все расходы, а потом проводи их на вокзал. Проследи, чтобы они по дороге ни с кем не смогли переговорить по телефону: об их сегодняшнем пребывании в городе никто не должен знать. Подожди, пока поезд не отправится.
— Мы действительно возвращаемся? — пробормотала мать Нэнси, и ее голос прозвучал так, словно она давно перестала на это надеяться.
Когда я вернулся с вокзала, Вульф был уже в оранжерее на крыше, а в моей записной книжке красовалась следующая инструкция:
«А. Г.
Вызови всех семерых на шесть часов.
Н. В.».
Я озабоченно уставился на послание. Почему он не мог отпустить мне и этим господам немного больше времени? На моих часах было без десяти минут пять, и мне пришлось подавить в себе внезапное желание подняться в оранжерею и объясниться с Вульфом.
Как и следовало ожидать, я столкнулся со значительными трудностями. Билл Медоуз принялся ворчать, что уже сообщил абсолютно все, чем располагал, и, дабы склонить его к приезду, я вынужден был произнести несколько скрытых угроз. Маделина Фрэзер и Дебора Коппел тоже сперва противились, но, поколебавшись, пришли к мнению, что либо им нужно освободить Вульфа от этого задания, либо по возможности помогать ему. В результате обе согласились приехать, захватив с собой Элеонору Вэнс. Один Натан Трэйб не высказал никаких возражений. Профессор Саварезе укатил на выходные из города, а Тилли Стронга я вообще не смог найти.
Около шести часов я позвонил Вульфу в оранжерею и доложил о результатах. В ответ на его недовольное ворчание, я заметил, что добыть пятерых из семи человек за такое короткое время не так уж плохо, тем более в пятницу вечером. Он возразил, что было бы значительно лучше заиметь всех.
Вульф никогда не появляется раньше гостей. Возможно, он считает, что уронит таким образом свой престиж. В конторе он показался только после того, как я известил его по телефону о прибытии всех приглашенных.
Войдя, он слегка поклонился и немедленно уселся в кресло, даже для него слишком просторное. Трэйб сразу задал ему вопрос, почему он выставил всех репортеров. В обычных условиях Вульф отреагировал бы на это какой-нибудь колкостью, но сейчас его мысли были заняты складывающимися обстоятельствами, и он сделал лишь неопределенный жест рукой.
— Я попросил вас прийти сюда с одной конкретной целью,— начал Вульф дружелюбно,— и, если вы боитесь опоздать к ужину, мы постараемся разобраться как можно быстрее. Во вторник вечером я заявил, что все вы меня обманываете, но тогда я еще не знал, в чем. Почему, черт возьми, вы ничего не рассказали о липкой ленте на бутылке мисс Фрэзер?
Они сразу поняли, куда гнет Вульф. Только Трэйб посмотрел на него озадаченно.
— Липкая лента? — переспросил он.— О чем это вы?
Остальные четверо за считанные секунды сообразили, как им реагировать на слова Вульфа.
— Так кто же из вас объяснит мне это? — повторил вопрос Вульф.— Только не все сразу.
— Но мы далее не представляем, что вы имеете в виду,— пробормотал Билл Медоуз.