В понедельник после обеда к нам заявился профессор Саварезе. Он тоже пришел прямо с длительного, изнуряющего допроса и также пребывал в сквернейшем настроении. Больше всего его волновало, отчего в полиции совсем не спрашивали об их отношениях с Эрхардом. Этого он себе не мог объяснить. Они копались в его собственной биографии с самого рождения и, судя по вопросам, искали какую-то связь между ним и мисс Фрэзер. Это опрокинуло все его идеи о теории вероятностей и разрушило тем самым великолепную возможность применить их на криминалистической базе.
Некоторое время Вульф слушал спокойно, но, когда профессор перешел границу всякого терпения, снова подал мне знак освободить его от назойливого посетителя. На сей раз я выполнил это указание с некоторым колебанием, ибо Саварезе был сегодня особенно разговорчив, и я бы охотно спросил у него, какую математическую формулу можно было бы применить к желудочным страданиям мисс Фрэзер после глотка «Ни-Спот».
Все это было в понедельник. В пятницу вечером, неделю спустя после заключения соглашения с Крамером, я пришел в контору и застал Вульфа с книгой в его кресле.
— Я сейчас иду в свой клуб,— сообщил я.
Он ограничился кивком.
— Вы даже не спросите, в какой именно. Вам же отлично известно, что ни в какие клубы я не хожу. И вообще,— мрачно продолжал я,— хватит с меня, сыт по горло. День за днем сидеть здесь сложа руки и дожидаться, когда вы наконец поймете, что задача детектива — добывать сведения и расследовать дело. Вы просто слишком ленивы для любых действий. Вы считаете себя гением, но если гений обязан вести такую жизнь, то я лучше останусь тем, что я есть.
Со стороны казалось, что он целиком поглощен чтением.
— В конце концов, мне все это надоело. Ну конечно, вы перепоручили полиции ту работу, которую, собственно говоря, должны были выполнить сами. Отчего же вам не попробовать заняться другим делом, если это кажется слишком трудным? Их даже в прессе полным-полно. Разобрались бы, например, с той бандой, которая вчера украла на 17-й улице грузовик с сыром. Или с учеником пятого класса, угодившим горошиной прямо в глаз своему учителю. Подробности можно найти в «Таймсе», на пятьдесят восьмой странице. Впрочем, если вы непременно хотите заниматься одними убийствами, презирая все остальное, возьмитесь за предсказательницу Бойлу Пул, убитую вчера вечером выстрелом в затылок. О ней сегодня все газеты шумят.
Вульф перевернул страницу.
— Завтра суббота,— продолжал я,— и, получив, как обычно, свое жалованье, я отправлюсь на бокс в Мэдисон-Гарден, ибо мне надоело смотреть, как вы сидите в этом кресле.
Но в Мэдисон-Гарден я не пошел, а из ближайшего кафе позвонил Лону Коэну в редакцию «Газетт».
Немного погодя мы уже сидели за столиком в ресторане «Пьетро». Поболтав сперва о политике, о боксе и об убийствах, я мимоходом заметил, что, по-моему, пресса слишком уж придирается к полиции по поводу дела Эрхарда.
Коэн удивленно уставился на меня.
— Помилуй бог, разве Крамер грозился отнять у вас лицензию? — спросил он.
— Нет, это дело действительно чрезвычайно трудное,— ответил я, потянувшись к вазочке с земляными орехами.— Полицейские стараются вовсю, и несправедливо было бы постоянно поливать их грязью. На твоем месте я бы сочинил статью, которая, бы заинтересовала читателя и полностью отразила истину.
— Черт возьми! — Коэн внимательно на меня посмотрел.— Великолепная идея! А что бы ты посоветовал написать?
— Ну, в любом случае — несколько подходящих выдержек из дела. Читателей оно еще волнует. Потом, я бы отказался от того, что уже навязло у всех на зубах,— от втолковывания мысли о неспособности полиции разобраться в сложном вопросе. Нет, я бы соорудил большой материал под заголовком «Слишком стар или слишком толст!», не сказав в нем ни одного плохого слова о полиции и не назвав имени Ниро Вульфа. Упомянул бы лишь о том, какие надежды, пробудились у общественности, когда за расследование взялся один блестящий частный детектив. Мол, судя по его прежним успехам, можно было рассчитывать, что он быстро справится и с этим преступлением, но потом пришло-де горькое разочарование, поскольку за десять дней он не продвинулся ни на шаг. А причину, мол, нужно искать в том, что он либо слишком постарел, либо растолстел слишком. Теперь, мол, ничего другого не остается, как положиться на расторопность нашей полиции, не доверяя так называемому гению. Тут можно было бы полицию слегка похвалить. В заключение я бы сказал о том, что она отдает все свои силы, хотя пока видимых успехов в деле Эрхарда не достигла.
Лон раскрыл рот, желая что-то возразить, но я продолжил:
— Можешь быть уверен: читатель такую статью проглотит с удовольствием. Кроме того, я, конечно же, при первой возможности отблагодарю тебя за эту услугу и сообщу газете, которая напечатает этот материал, несколько новых фактов.
Я подал официанту знак, и он наполнил наши стаканы.
13
Много бы я дал за то, чтобы узнать, читал ли Ниро Вульф это сочинение прежде, чем я показал его в субботу вечером. Называлось оно «Ложная тревога» и полностью совпадало с тем, что я говорил Лону Коэну.
Я, конечно, знал, что Вульфа статья ни в коем случае не разволнует, но все-таки должен был соблюдать осторожность, дабы он ничего не заподозрил.
Повернувшись к нему на своем крутящемся кресле, я, как бы между прочим, спросил:
— Да, вы уже видели «Ложную тревогу» в «Газетт»?
— А что там такое? — проворчал он.
— Вы обязательно должны с этим познакомиться.— Я встал и положил газету к нему на стол.— Забавно, но мне кажется, будто я сам это написал. Тут самые мои сокровенные мысли. Пожалуй, эта статья — лучшее из всего, что я читал за последнее время.
Вульф взялся за газету, а когда я посмотрел на него уже со своего места, оказалось, что он держит ее, полностью закрывая лицо. Вульф вообще читает довольно медленно, а сейчас прошла целая вечность, пока он не закончил.
— Ну и ну! — воскликнул он.— Наверняка это состряпал какой-нибудь ничтожный писака, сидящий на диете из-за расстройства желудка.
— Да-да, если бы только бедняга знал, как вы измучились за прошедшую неделю, сколько бессонных ночей провели!
— Придержи язык, Арчи!
— Конечно, сэр!
Пока это было все, но я еще не смирился с поражением. Потом к нам зашел старый друг Вульфа Марко Вукчич, и я с удовольствием отметил, что ему статью не показали, иначе это было бы плохим знаком.
Когда Марко ушел — он, между прочим, был администратором лучшего в Нью-Йорке отеля,— Вульф снова взялся за свою книгу. Прочитал страниц десять, швырнул ее на стол, встал и подошел к массивному глобусу. Но, похоже, тот заинтересовал его не больше, ибо он тут же включил приемник и пробежался по всей шкале от начала до конца. Потом, проворчав себе что-то под нос, он возвратился в свое кресло и, наморщив лоб, уставился в одну точку. Делая вид, что погружен в чтение журнала, я краешком глаза наблюдал за ним.
— Арчи!
— Да, сэр?
— Прошло десять дней...
— Да, сэр...
— ...с тех пор, как ты привез мисс Шеппард из Атлантик-Сити.
— Да, сэр.
Вульф немного подождал, чтобы я сделал из его слов какой-то вывод. Однако я упорно молчал, и тогда он продолжил:.
— Тогда у нас была надежда, что дело завершится в обычном порядке. Но десятидневный срок не подтвердил этого.
— Не подтвердил, сэр.
— Позвони мистеру Крамеру.
Когда связь была установлена, Вульф пригласил инспектора к себе.
— Я очень занят,— проворчал тот.— Да и зачем? У вас есть что-нибудь для меня?
— Да.
— Что именно?
— Это я сообщу вам только лично. Думаю, дело приобретает совсем иную окраску.
— Чего только вы не скажете! Через полчаса буду у вас.
Это мне окончательно не понравилось. Ведь двадцать долларов за выпивку для Лона Коэна я уплатил вовсе не для того, чтобы оказаться теперь перед перспективой слушать какую-то незначительную беседу между Вульфом и Крамером. Конечно, слова Вульфа о том, что у него есть нечто новенькое, были примитивной ложью. Просто он решил ничего не менять в своей удобной праздной жизни.