– Вы ей об этом сказали?
– Разумеется.
– И тем не менее она продолжала учиться?
– О! Эти женщины! Я никогда не смогу их понять!
– Между тем вы не слишком усложняете свою жизнь, судя по тому, что мне сказали.
Он возмутился:
– Что вы хотите мне инсинуировать?
Некоторое время я смотрел на него, не отвечая.
– Похоже на то, что взаимоотношения между вами и Жоан Крег были гораздо интимнее, чем должны быть между профессором и ученицей.
Он достал пачку сигарет, старательно выбрал одну и закурил.
– Вы знаете, что это такое, – без всякого замешательства ответил он. – Здесь находятся пятьдесят молодых девушек, большинство из них очень привлекательны, Мужчин только четверо. Можно даже сказать, трое, так как Дикей… К тому же он жених этой сильной английской личности,., словом, вы понимаете, что я хочу сказать.
– Я не слишком хорошо понял, но очень хочу быть в курсе всего.
– У меня была симпатия к Жоан. Мы интересовались одинаковыми вещами.
– Я понимаю вас, – одобряющим тоном произнес я.
– Так вот, это все. Не было ничего серьезного.
– Но, без сомнения, вы ее знали лучше остальных учениц.
– Я бы не пошел так далеко, нет…
– У нее были неприятности., что-нибудь ее беспокоило или волновало? Она вам никогда не говорила об этом?.. Не торопитесь, подумайте.
Он размышлял несколько секунд.
– Была одна вещь… – он колебался. – Может быть, это глупость, но тем не менее… Это произошло сегодня днем, около пяти часов: я ее встретил в парке. Она спросила, пойду ли я на беседу шерифа. Я ответил, что безусловно пойду, тем более что, профессора будут при исполнении служебных обязанностей… Тогда она мне сказала, что задаст шерифу определенней вопрос, и, если я хочу увидеть, как кто-то изменится в лице, мне нужно хорошенько присмотреться к присутствующим в зале.
– А она вам не сказала, кого это будет?
– Нет. Боюсь, что я недостаточно серьезно воспринял ее слова. Особенно после того, как услышал этот абсурдный вопрос о Лиззи Борден.
– Да-а… Это не освещает дело. А у вас нет предположений относительно мотивов убийства?
– Нет, в самом деле нет. Она была славной девочкой, иногда слишком экзальтированной, но это прошло бы с возрастом.
– А Нэнси Риттер?
– Это была ученица, как другие.
– У которой не было способностей, но которая пренебрегла тем, что вы ей об этом сказали.
Совершенно точно.
– Ну что ж, отлично.
– Я вам больше не нужен?
– У меня есть ваше заявление, и этого достаточно. Тем более если оно совпадает с действительными фактами.
Он вышел, а в приоткрытую дверь просунулась голова Полника.
– Чья теперь очередь?
– Помощника Мефисто, – ответил я. – У него есть имя?
– Его зовут Пис.
– Пис что?
– Просто Пис.
– Вот полное отсутствие воображения. Надеюсь, что вы полностью уверены в нем?
– Я пойду за ним, – быстро проговорил Полник, не пытаясь понять смысла моих слов.
Пис был немного выше метра пятидесяти. У него был вид умного и дельного продавца наркотиков или порнографических открыток. Принужденно остановившись посредине комнаты, он смотрел во все стороны – только не туда, где сидел я. Его левую щеку регулярно подергивал нервный тик.
– Это вы Пис?
– Конечно, это я.
Голос у него был хриплый и приглушенный, как будто ему стерли в табак голосовые связки.
– Ты вышел из тюрьмы?
– Скажите, вы не вернете меня туда?
– Откуда я могу знать? Сколько времени ты у Мефисто?
– Шесть месяцев, лейтенант. Только тогда, когда он работает.
– Он работает не регулярно?
– Примерно два раза в неделю: на частных вечерах, приемах, в коробках, как эта.
– И каждый раз по две смерти за сеанс?
Лицо Писа стало еще более серым.
– Я ничего не знаю об этой истории.
– А в чем заключается твоя работа?
– В основном я занимаюсь освещением: меняю цвета, работаю с прожектором, гашу…
– …И в зале? Может быть, даже выключаешь свет во всем доме?
– Вы говорите не то.
Я встал и вышел, старательно закрыв за собой дверь,
Полник вопросительно посмотрел на меня.
– Вернитесь в зал и постарайтесь узнать, не потерял ли кто-нибудь своих драгоценностей во время выступления фокусника. Если потери есть, сделайте список и принесите его мне, ни слова ни говоря. Если нет, так вы все равно принесите мне лист бумаги.
– Гм?..
– Просто кусок бумаги, ясно! И пусть это произойдет скорее!
Вернувшись на свое место, за письменный стол мисс Баннистер, я стал пристально разглядывать лицо Писа. Из всех методов работы флика этот – самый неприятный! Когда не знаешь, что сказать и даже что подумать, тогда нужно окружить парня ледяным молчанием. Если он немного нервный, то признается во всем в течение трех минут.