К его четырнадцати все изменилось. Теперь Констанция знала, что такое пубертат и как меняется тело мальчика в тринадцать-четырнадцать, но тогда искренне не понимала, почему он вдруг стал злой и порывистый, а его забота стала для нее тюрьмой. А потом превратилась в преследование. Они больше не рисовали и мало разговаривали, но он требовал, чтобы она постоянно находилась рядом, винил ее в том, что у него менялось настроение или происходило что-то неприятное в школе.
Отца вечно не было дома, он работал. Прислуга не совалась в детские разборки, не придавая им значения, и Констанция оказалась во власти сводного брата. Полностью. Когда он сжег ее любимую подушку, которая осталась еще от мамы, девушка не поняла, что это начало конца. За подушкой последовали некоторые безделушки из особо любимых, потом — книги, которыми она восхищалась. В школе ее начали обходить стороной, девушка не понимала, плакала, прибегая домой, кидалась в объятия брата, который только этого и ждал, и шептала, что в этом мире она не нужна никому, кроме него. А он ее поддерживал. В один из таких моментов он воспользовался слабостью, чтобы лишить ее невинности. Это было… страшно, стыдно, больно и щемяще-приятно. Она испугалась. Но больше всего испугалась, когда он выскочил из нее в последний момент и испортил семенем ее любимое платье.
Констанция закрыла лицо руками, будто пытаясь отгородиться от вспыхивающих в мозгу картинок, таких навязчивых и жестоких.
Она уже понимала, что в школе ее сторонятся потому, что за любую любезность в ее адрес можно было получить от братца. Потому что он ограждал ее от всего мира. Она уже понимала, что то, что происходит между ними почти каждую ночь, — ненормально. В какой-то момент брат притащил Констанции таблетки, заставил их принимать — и больше не выскакивал в последний момент.
Первое животное пострадало, когда девушке было почти четырнадцать, а ее сводному брату пятнадцать. Последней каплей стала смерть кошки еще год спустя. Любимой кошки, приблудыша, в котором Констанция нашла утешение. Тогда девушка украла материнские украшения и сбежала, навсегда похоронив в своем сердце надежду на счастливую спокойную жизнь.
Год Констанция приходила в себя, жила в маленькой деревеньке во Франции, благо хорошо училась в школе и выучила язык. А потом научилась находить себе благодетелей. К восемнадцати она уже жила в шикарном особняке, получила новые документы, сменив имя. Еще через год она сделала операцию, подкорректировав лицо, чтобы ее нельзя было узнать. В двадцать, подделав документы о школе и колледже, поступила в Тревербергский университет на медицинский, где и познакомилась с будущим мужем, Мишелем Берне.
Она выбрала Берне потому, что тот казался неопасным. И не ошиблась. Отношения с ним и последующий брак не мешали получать от жизни удовольствия. Секс превратился в инструмент достижения цели.
Так было до появления Арнольда Нахмана. Мужчины, который изменил все.
Впервые в жизни Констанция поняла, что дышит, что живет. Она буквально растворилась в Арнольде. Мужчина был старше, он многого добился. Безусловно, во всех отношениях он оказался лучшей из возможных партий.
Но важнее было другое.
Она ныла, жаловалась на скуку и в последнее время думала о том, как бы сбежать, но она его любила, любила до самозабвения. И именно это чувство гнало Констанцию прочь. Прочь от мужа и от семьи. Чтобы сберечь их, чтобы никто не смог им навредить.
Если она кого-то любит, этот кто-то обращается в прах. Как она смела забыть, что жизнь не выделила ей права на любовь?
Дорогой Арнольд!
Если ты читаешь эти строки, значит, я уже далеко. Бумаги на развод ты найдешь здесь же, в нижнем ящике стола. Мне ничего не нужно от тебя, кроме одного: позаботься об Анри-Мишеле.
Наш брак был самой сладкой и самой страшной ошибкой моей жизни.
Надеюсь, ты будешь счастлив с кем-то, кто тебя достоин.
Прости меня. И прощай.
В последний раз целую. В последний раз обнимаю. В последний раз люблю.
Твоя Констанция.
Женщина сложила письмо, подняла глаза и встретилась взглядом с человеком, которого уж точно не ожидала здесь увидеть. Несколько бесконечных мгновений они смотрели друг на друга.
— Что ты здесь делаешь? — наконец спросила Констанция, не заботясь о том, чтобы держать лицо.
— Ты?! — взвизгнула гостья, будто к ней вернулся дар речи. — С ним?! Трахалась на этом самом столе!