— «А где вы были в этот день тридцать пять лет назад», — передразнила она, коверкая фразу. — Серьезно? В Треверберге учат подозревать всех во всем?
— Дайте мне закончить, а потом задавайте вопросы, — откликнулся Грин и вернулся к блокноту.
Он думал, что можно позвонить Карлину и описать ему собственные ощущения от беседы. Карлин мог бы что-то из этого вытащить. Или нет, скорее направил бы Грина к психоаналитику. Закончив заметку тезисом «испуганный гном», Аксель закрыл блокнот и посмотрел на комиссара, которая все так же сидела, развернувшись корпусом к нему.
— В чем именно ваш вопрос? — вежливо спросил он, убирая блокнот и карандаш в сумку.
— Вы прицепились к его фразе.
— Вы не думаете, что он сформулировал эту фразу странно?
— Вы всегда отвечаете на вопрос вопросом? — Тейн нахмурилась. При этом ее носик смешно сморщился.
— Вы задаете странные вопросы. Как вы считаете, почему я переадресовал ему его же фразу?
— Не знаю. Она показалась вам подозрительной, это очевидно. Но почему?
— Он постарался доказать нам, что не имеет отношения к этому делу, — решил объяснить Аксель. — Внезапное «меня тут в тот день не было», акцент на «тридцать пять лет назад» — это странно. Помимо того, он отчетливо вспомнил период «тридцать пять лет назад», но забыл год — шестьдесят седьмой. Когда человек просто рассказывает и размышляет, он не добавляет лишней конкретики. Конкретика, тем более такая, может свидетельствовать о лжи.
— А может не свидетельствовать.
— Знаете, как раскрываются преступления?
— Приходит гениальный Грин и все само собой складывается? — улыбнулась Магдалена.
Аксель выпрямился и прислонился спиной к дверце водителя. Уделив пару секунд мыслям о том, как стоит ответить, он решил не реагировать на колкости да тех пор, пока не поймет, что за ними скрывается. Пока что это походило на обыкновенную защиту, которой часто обрастали женщины-полицейские. Магдалена защищала свой мир, свою работу, саму себя от интервента.
— Как правило, заключение выводится на основе мельчайших и неважных на первый взгляд деталей.
— Как оговорка старого бригадира?
— Как оговорка старого бригадира, — кивнул он. — Впрочем, мы переберем с вами сотни подобных оговорок, прежде чем найдем ту самую, за которую сможем уцепиться. Нужно лишь анализировать. Внимательно слушать и анализировать. А еще лучше записывать. Как сделал сейчас я. Перечитывая свои записи, вы получите уникальную возможность посмотреть на те же самые события под другим углом. Если допрос закончен, комиссар, предлагаю поговорить с месье Имраном. Думаю, он уже испереживался. Взгляните.
Магдалена послушно перевела взгляд. Имран топтался у двери в свой вагончик и курил. Свободная рука то и дело касалась челки, убирая ее от лица, но волосы снова падали. Он выглядел неопрятно. Засаленные запыленные штаны, порванная на правом плече рубашка. Вроде бы разрыв свежий. Но больше всего в глаза бросалось лицо. Остекленевшее лицо человека, который в эти минуты переживал самый большой шок в своей жизни.
— Что думаете об этом? — вкрадчиво спросил Грин.
Магдалена испуганно отшатнулась — он успел наклониться к ней. Аксель прочувствовал ее реакцию, глубинную, инстинктивную, и невольно улыбнулся.
— Я? — испуганно переспросила Тейн. — Что думаю?
— Да, — кивнул он. — Перед вами свидетель. Он ведет себя определенным образом. Он поставлен в определенную ситуацию. По сути, мы подготовили для него сцену. Что вы по этому поводу думаете?
— Заставлять всех нервничать — ваш особенный талант.
Грин промолчал. Он ловил себя на безучастности, странной для человека с его темпераментом. Впрочем, ему ли удивляться собственной холодности с учетом всего пережитого. Он был сосредоточен на работе и на задаче вырастить из комиссара напарницу, которая хотя бы отчасти смогла бы соответствовать необходимому для расследования уровню. Хотя бы так, чтобы не мешать. И не испортить дело.
— Он переживает, — сосредоточилась Магдалена. — Нервничает. Он не знает, чего от вас ожидать. Его пугают ваш вид и ваш… титул, хотела сказать. Ваша должность. И ваша популярность.
— По вашему мнению, его состояние связано со мной? Хорошо, — резюмировал Грин, сопроводив фразу коротким кивком. — Пойдемте?
— Подождите, — попросила она. Детектив, успевший взяться за ручку двери, остановился и снова посмотрел на напарницу. — А что вы думаете? С чем связано его состояние?
— В отличие от вас я никого здесь не знаю лично. У меня нет сформировавшегося отношения ни к одному из тех, с кем нам приходится и еще придется поговорить.
На лице Тейн отразилось непонимание.
— Кажется, это не тот вопрос, который я вам задала, детектив?
— Иногда стоит отвечать на вопросы «рядом», а не напрямую, комиссар. Особенно если отвечать не считаете нужным.
— И все же. — Магдалена поймала его за руку и заставила посмотреть в глаза. — Я же вижу, что вы пытаетесь провести для меня мастер-класс, детектив. Я готова учиться. Но как можно научиться, если вы не предоставляете мне правильных ответов, а только критикуете за неправильные?
Аксель отнял руку и улыбнулся.
— Комиссар Тейн, посмотрите на этого человека так, будто вы видите его впервые в жизни. Подумайте, в каком он находится положении. И скажите мне, что с ним происходит?
Она задумалась на минуту. Детектив следил за ней без улыбки, но с живым интересом. Он хотел понять пределы ее возможностей, определить скорость погружения в процесс, способность менять уровень мыслительной абстракции. Она должна была перемещаться меж слоями без усилий, чтобы суметь ответить на его вопрос. Она должна уметь отрешаться от самой себя, своей жизни и опыта. Чтобы заметить то, что обычный человек не заметит, потому что просто не станет туда смотреть.
— Боже, — прошептала Магдалена. — Он правая рука Жанака. И во всем зависит от него. Мы приехали без приглашения и предупреждения, не показали никаких документов, не анонсировали причину приезда. Такое обычно проделывается, если полиция собирается кого-то арестовать. Его состояние связано с тем, что он боится потерять работу. Он не понимает, чего ждать. И не понимает, будет ли завершен проект.
— Что-то еще?
— Я думаю, он в шоке. Скелет на безобидном объекте — не то, что встретишь каждый день.
Аксель тепло улыбнулся.
— Лучше. Пойдемте. У нас мало времени.
Магдалена кивнула, и Грин вышел из машины, думая о том, как же часто люди перекладывают на других собственные чувства, которые они не в силах осознать. И насколько редко стараются посмотреть на ситуацию не исходя из собственных проблем и переживаний.
Заметив, что полицейские приближаются, Имран чуть не побежал к ним навстречу. Аксель думал о том, что концентрация дерганых мужчин на единицу площади тут зашкаливает. Парень был настолько похож на Венсана, что во внутреннем списке дел появилось смутное желание проверить их родственные связи.
— Я вас ждал, — не выдержав молчания и мгновения, выпалил Нил, сверля Магдалену взглядом. Это естественно. Они все смотрят на того, с кем знакомы и в ком надеются найти поддержку. Сколько ему лет все-таки? Тридцать? Он выглядел молодо. Кожа гладкая, под глазами еще нет характерных кругов. Волосы каштановые, на вид мягкие и здоровые, что, в свою очередь, не совсем сочеталось с должностью заместителя бригадира. С должностями у них тоже какая-то путаница. Жанак был явно больше чем бригадир. А этот? А этот вполне подходил на роль обычного строителя. Тяжелый труд, руководство людьми через ругательства.
— Найдется пара минут? — спросил Грин, возвращая себе внимание свидетеля.
— Да уж какой у меня выбор, — улыбнулся Нил, но улыбка эта получилась вымученной. Аксель обратил внимание, что его нельзя назвать обладателем идеальных зубов. Значит, все-таки волосы — это либо генетика, либо парик. Денег у него, судя по всему, особенно не водилось.