Кристен подошел, оперся согнутой рукой на стекло и на секунду замер, разглядывая меня так, будто по ту сторону замерла не усталая адептка Адриана Нэш, а смысл его жизни. Большая ладонь легла на прозрачную поверхность, и я, повинуясь внезапному порыву, приложила к ней свою. Пальцы ощутили холод стекла, но сердце словно не почувствовало возникшей преграды.
Внезапно какое-то движение в глубине коридора привлекло внимание Кристена. Он потянулся в сторону, взял с тумбочки блокнот, быстро написал что-то на чистой странице, перевернул и приложил лист к стеклу.
«Скажи им, что я хочу быть с Астрид в одном боксе».
Я так отчаянно затрясла головой, что возмущенно хрустнули шейные позвонки. Звездокрылы умирают друг за другом. Если Астрид заразилась, а Кристен был с ней в контакте, то, возможно…
Неужели ему не понятно, как это может быть опасно?
Видимо, нет, потому что Кристен снова быстро написал что-то в блокноте и показал мне три коротких предложения:
«Она умирает.
Ей страшно.
Я обещал поддерживать ее, несмотря ни на что».
Я медленно кивнула, убрала руку от стекла, развернулась и пошла по коридору к преподавателям. В конце концов, что плохого в том, что я передам его просьбу? Тихон Горячий некронавт, а не дурак. Если Кристену будет грозить опасность, то его никуда не допустят.
– Я допросил Веронику Подорожную, – услышала я голос брата. – Она ничего не знает. Вчера случайно уснула в комнате сестры. Астрид разбудила ее уже ночью. Если у девушки и был сообщник, то это кто-то другой.
– Кто пойдет допрашивать адептку Подорожную? – вклинился господин Горячий и насупил кустистые брови. – Учтите, ее состояние близко к критическому. Возможно, счет идет на часы…
И прежде чем кто-то из преподавателей успел выдвинуть свою кандидатуру, с моего языка слетело роковое:
– Я пойду.
На меня посмотрели, как на Мясника, попытавшегося спрятаться за кустом малины. Дорал-кай нахмурилась, братец непреклонно поджал губы, демон сложил руки на груди, тиграй растерянно почесал затылок, некронавт изумленно округлил глаза.
– Я поговорю с Астрид, – повторила с прежним пылом.
– С чего вдруг ты решила, что она скажет тебе больше, чем кому-либо из нас? – задала насущный вопрос Эрика Магни.
Я обвела присутствующих усталым взглядом и выпалила свой основной аргумент:
– Потому что вас она побаивается, а меня ненавидит.
В коридоре повисла тревожная тишина, которую нарушил Дариан.
– Хорошо, – поддержал брат и тут же все испортил: – А когда у нее не получится, пойдет Хет-Танаш.
Ну спасибо…
Господин Горячий увел меня в сторонку и выдал специальный защитный костюм с прозрачной маской. Однако прежде чем я успела натянуть медицинскую хламиду, подошел демон и приклеил к моему виску прозрачный кругляш не больше ногтя на мизинце. От непонятной штуки тянулся тонкий, словно волос, проводок, который Хет-Танаш заправил мне за ухо, и вручил крохотный наушник, болтавшийся на противоположном конце.
– Вставь. С его помощью ты будешь слушать нас, а мы – тебя.
Я молча кивнула. Поскорее переоделась и опустила защитную маску. После долгих процедур проверки система безопасности дала добро и разрешила войти в карантинный бокс. Дверь с тихим шипением отъехала в сторону, я вошла в палату, и пятки приросли к полу.
Астрид выглядела просто ужасно. Она лежала на кровати, подключенная трубками и проводами к приборам. Вся правая половина ее лица застыла в жуткой маске из язв, еще хуже выглядела шея, плечо и почерневшая от крови и гноя рука, устроенная на подушке. Губы девушки потрескались, дыхание звучало хрипло и неровно.
Астрид перекатила голову по подушке, узнала под маской меня и зло расхохоталась.
– Надо же! Адриана Нэш пришла поглумиться. Или посочувствовать? В любом случае мне плевать.
Я мысленно пожалела, что ввязалась в этот допрос с пристрастием. Волевым усилием заставила ноги подойти ближе.
– Ты умираешь, Астрид, – обронила я, присаживаясь на стул возле кровати. – Преподаватели знают, что твои симптомы совпадают с симптомами звездокрылов. Они также догадываются, что это именно ты заразила завров.
– Ну и? – хмыкнула девушка.
Даже сейчас она храбрилась и оставалась сильной. Да, она могла мне не нравиться, вызывать сотню противоречивых чувств, но надо отдать ей должное, здесь и сейчас, прикованная медицинскими трубками и приборами к больничной постели, Астрид Подорожная по-прежнему оставалась грозным, несломленным ядожа– лом.