— Мак-Гилл, ты что, сошел с ума? — воскликнула Молли.
Тот, не обращая на нас внимания, открыл ящик стола и вытащил пару игральных костей.
— Выбрось-ка две семерки! — произнес он, вручая мне кости.
— Я думал, что мы собрались здесь для того, чтобы посоветоваться, — ответил я. — Не знаю, известно ли тебе, что по всему Гринвичу отключили ток и Билл Барт сваливает вину на меня.
— Вот тебе и на! Откуда ты знаешь?
— Только что услышал по радио. Кроме того, Барт говорит, что весь город «охвачен суеверной тревогой».
— Вполне возможно, — признал Мак-Гилл. — Человечество не намного продвинулось вперед со времен средневековья. Вспомни-ка, что было, когда Орсон Уэллс передал по радио инсценировку о марсианах.
— Может, было бы лучше немедленно уехать из города? — спросила Молли. — Поехали бы к моей матери или куда-нибудь к морю… — вдруг она стала прислушиваться. — А это что за шум?
Через окно вместе с воем ветра доносился теперь говор множества голосов. Мы выглянули наружу. Толпа в несколько сот человек стояла на университетском дворе и смотрела на небо.
— Что они там видят? — спросил Мак-Гилл. — Ведь никто же, наверно, не знает, что мы здесь.
Я высунулся из окна и задрал голову, чтобы взглянуть вверх.
— Спрячься, Алек, тебя увидят, — предупредил Мак-Гилл и втащил меня обратно.
— Здесь есть выход на крышу? — спросил я, а Молли вдруг закричала:
— Смотрите, они уже здесь!
Как раз подъехали три патрульные машины, и из них начали высаживаться полицейские.
— Может, погасим свет? — предложил я.
Молли тотчас повернула выключатель лабораторной лампы, которая была здесь единственным источником света. Свет горел только в кабинете Мак-Гилла. Я заглянул туда.
— А может, выйдем? — отозвалась Молли.
Ответом ей был громкий стук в парадную дверь внизу.
— Надеюсь, этот чертов замок на этот раз не поддастся, — шепнул Мак-Гилл.
— Но они могут выломать дверь! — испугалась Молли.
— Ничего подобного. Это университетское здание, а ордер на обыск в эту пору они так легко не получат.
— Алек Грэхем! — позвал какой-то голос снизу. — Вы там?
— Не отвечай, — предостерег меня Мак-Гилл. — И не подходи к окнам. Кажется, они заметили свет в кабинете. Что вам надо? — крикнул он, высовываясь из окна.
— Это полиция, откройте!
— И не подумаю. Только в том случае, если у вас есть ордер.
Крики стихли. Полицейские, видимо, советовались. Толпа же, наоборот, принимала все более грозный вид. Вдруг резкий луч света ударил в окно, осветив потолок: полицейский прожектор. Я заметил, что Молли исчезла, и понял, что она пошла в кабинет.
— Энергично берутся за дело, — сказал Мак-Гилл. — Но как, черт возьми, они напали на след?
— Ты забыл, что на крыше что-то есть. Все глядят туда. Надо посмотреть, что это такое.
— Хорошо, но ты лучше останься. Крыша, правда, плоская, но без навеса — тебя увидят.
Мак-Гилл подошел к двери, а я решил сопровождать его до самого выхода на крышу. В эту минуту из коридора вышла Молли. Она была напугана.
— О боже! Я поднялась по пожарной лестнице и выглянула на крышу. Над домом висит небольшой циклон. По крайней мере, тонна разных бумаг, пыли и мусора. Это видно, наверно, издалека.
— Ну да, — простонал Мак Гилл. — Теперь это нечто устраивает штучки с ветром. Из-за того нас и выследили.
— Может, будет лучше, — вмешался я, — если я отдамся в руки полиции?
— Сомневаюсь, — ответил Мак-Гилл, — смогут ли они провести тебя через эту толпу. Слышишь, что там творится? Только бы найти какой-нибудь способ успокоить этот проклятый кристалл. У меня сложилось впечатление, что это нечто что-то ищет. Не может оно вытворять все это без всякого повода. Неизвестно только, чем оно руководствуется — кроме единственной очевидности, что благоприятствует тебе. С чего это началось, хотел бы я знать?
Он машинально зажег лабораторную лампу. Я пожал плечами и потер щеку. При этом невольно содрал пластырь, и ранка снова начала кровоточить.
— Порезался при бритье? — спросил Мак-Гилл.
— Нет. Это, собственно, была какая-то глупая случайность.
— О! — заинтересовался Мак-Гилл. — Все случайности, касающиеся тебя, меня очень занимают. Расскажи.
Я начал рассказывать, а Мак-Гилл слушал с возрастающей сосредоточенностью.
— Говоришь, эта глыба стекла вдруг как бы распалась? Как она выглядела? Большая была?
— Я видел ее лишь какое-то мгновение. Она была грязной, более-менее округлой, но поверхность имела всю как бы отшлифованную. Довольно большая, около двух футов в поперечнике.