— Это очень просто, — не отвечая на ее замечание, пояснил Мак-Гилл. — Я насыпал графит на кучку шлака, а на графит положил осколок. Затем направил на это луч Бунзена, и все тотчас запылало, издавая сильный блеск и совсем не выделяя тепла. Адиабатический процесс[3], — добавил он, а я кивиул. — Необходимое давление, — продолжал Мак-Гилл, — ядро черпало из хаотических случайных движений частичек графита. Да, случайные движения! Когда это кончилось, ядро подпиталось сначала шлаком, а потом двуокисью углерода, извлекаемой из воздуха. Именно это и вызвало внезапное движение воздуха, занавесок и… волос Молли. Но этого ты, наверное, уже не видел. Во всяком случае…
— Мак-Гилл, — прервала Молли, — у меня есть идея!
— Во всяком случае, нужно утопить это в море.
— О! — огорченно воскликнула Молли. — А я как раз хотела предложить отломить кусочек и продать в Амстердаме.
— Боже упаси! Вся история начнется сначала!
— Только кусочек, Мак Гилл…
— НЕТ!
С помощью Штейна Мак-Гилл убедил полицию, что эту вещь надо утопить. На полицейской моторной лодке мы вышли далеко в океан и на глазах удивленных полицейских бросили алмаз в глубину. Их удивление, несомненно, было бы еще больше, если бы они знали, что это такое.
Мак-Гилл посетил нас у моря в воскресенье, и мы играли в карты. Это была памятная партия — карты вели себя нормально и… я даже проиграл немного. Мак-Гилл поздравил меня, но с каким-то неуверенным выражением лица.
— Почему ты не радуешься? — спросил я.
— Я радуюсь, конечно, — ответил он. — Но только…
— Только — что? — подхватила Молли, проявляя внезапное беспокойство.
— Я видел стаю рыб, плывущих хвостом вперед, и размышляю над тем, не начало ли это новой истории.
Мы вернулись к прерванной игре, но мыслями были где-то далеко. И с тех пор все еще не можем обрести душевный покой. Не далее как вчера большой трансатлантический лайнер оборвал канат, оставил позади буксир и отправился вверх по Гудзону на туристическую прогулку.
3
Изменение состояния физического тела, при котором оно не поглощает и не отдает тепла. (Прим. пер.)