Он не стал подниматься с колена. Оставаясь в том же положении, он дернул рычаг спуска и ощутил толчок стабилизаторов доспеха, компенсирующих отдачу орудия.
Тяжелый болтер затрясся, изрыгая поток высокоскоростных взрывчатых болтов, и каждый из них вырвал кусок покрытого хитином мяса из экзоскелета твари.
Когда двенадцатый болт достиг цели, существо рухнуло с потолка прямо в массу меньших созданий, бурлящую внизу. Меркуциан опустил ствол и позволил своему орудию снова обрушить на них огонь.
Старейшее почувствовало запах собственной крови, и каким-то образом это поразило его больше, чем боль открытых, кровоточащих ран. Он пересиливал запах ранений его сородичей, затмевал его силой и насыщенностью.
Существо-властитель согнуло поврежденные конечности, поджимая их ближе к телу. Оно недооценило добычу. Та оказалась свирепой. С добычей нельзя было сражаться на равных, но следовало тайно выслеживать ее, как мясо, на которое охотятся. Это был Путь. Голод Старейшего затмил пред ним Путь, но боль, принесенная ошибкой, послужила надежнейшим напоминанием.
Сгорбившееся, побежденное, но совершенно лишенное стыда, Старейшее прорывалось обратно по коридору, убивая собственных сородичей, дабы сбежать от добычи.
Некоторое время спустя, снова оказавшись в безмолвной темноте, оно расправило израненные конечности, ожидая, когда прекратится кровотечение.
Беззвучный крик – одинокий импульс мысли – огласил палубы наверху и внизу. Множество сородичей, расползшихся по улью и также ослабленных голодом, развернулось и пробудилось из состояния почти-спячки.
Старейшее двинулось прочь, намереваясь самостоятельно напасть на добычу, но позже и запасшись терпением.
Меркуциан опустил тяжелый болтер и сполз вниз по стене. Сайрион пристегнул болтер к бедру и вытащил пистолет и цепной клинок.
Наконец-то в коридоре наступила благословенная тишина. Разве что иногда конвульсивно содрогался мертвый ксенос.
– Талос, это Сайрион.
– Говори, – затрещал в воксе голос пророка.
– Этот участок пока безопасен. Предупреждаю, один из этих генокрадов огромен. Меркуциан всадил в него достаточно болтов, чтобы в клочья порвать демона, а тот только завыл и сбежал. Клянусь именем нашего отца, эта ублюдочная тварь как будто смеялась, убегая. Теперь отходим к техножрецу, чтоб его.
– Ясно. Делтриан настаивает, что это именно тот корабль. Он взломал хранилище данных у правого борта. Наконец-то.
– Так это титаноносец?
– Был. Теперь больше похож на улей ксеносов. Гнездо генокрадов, близких к смерти от голода.
– Хорошо бы знать, что мы не даром потратили уйму времени, забравшись сюда.
– Это, – усмехнулся Талос, – значило бы, что наконец-то что-то пошло так, как надо.
Вокс-линк затих.
Примерно в семи метрах от Сайриона зашевелился мертвый генокрад. Тот разнес ему голову одним выстрелом болтпистолета.
Меркуциан, кряхтя, поднялся на ноги.
– Теперь понятно, почему Трон посылает в такие места терминаторов.
Старейшее скачками мчалось по темным туннелям, припадая к полу и без усилий перепрыгивая то на стены, то на потолки. Оно углублялось все дальше и дальше в улей, обходя стороной добычу, пахнущую незнакомым металлом и пороховым огнем. Они были сильны, а Старейшее ослабло как никогда. Ему нужно было насытиться более легкой добычей, чтобы восстановить силы.
И здесь была другая добыча. Старейшее все еще чуяло ее запах даже поверх зловония собственных ран.
Этот запах был сильным и соленым, как кровь, и это была та еда, которой так терпеливо дожидалось Старейшее.
Однако ее охраняла бронированная добыча. Они окружили ее, блокируя проходы и затаившись в засаде, готовые причинить новую боль. Старейшему надо было избегать их, карабкаться и красться по самым тесным лазам и продирать новые тоннели в стальных стенах улья.
Оно бежало, рвало, прыгало и раздирало, ощущая, как все больше сородичей пробуждаются ото сна.
Наконец, оно добралось до обширного участка принадлежащей его роду территории, где обитали некоторые из его собратьев. Человеческая добыча была здесь, пряталась в этих огромных покоях.
Старейшее снова расправило израненные конечности. Кровь больше не текла. Со временем придет настоящее исцеление. Пока что хватит и того, что прекратились кровотечение и боль.
В темноте Старейшее пустило слюну и с новой силой двинулось вперед. В его разуме ожило что-то первобытное, инстинктивное, и корабль сотряс беззвучный вопль.
Нужно призвать сородичей.
Септим наблюдал за сервиторами, работающими в помещении. Иногда визор его скафандра затмевал пар дыхания, но, когда тот прояснялся, зрелище оставалось неизменным: бионические рабы снимали с мест тяжелые запоминающие устройства когитаторов и закрепляли у себя на спинах. Облаченный в мантию техноадепт Делтриан руководил их деятельностью из-за главной консоли в комнате, полной неработающих мониторов и процессоров.
Тысячи лет назад это было сердце военного корабля Механикус, перевозившее титанов и улучшенных солдат между звездами. В этой самой комнате техножрецы вершили свои дела, понятные лишь посвященным, хранили информацию о бесконечных крестовых походах, фотопулеметные записи сотен сражений, бесчисленные вокс-передачи целых поколений командиров титанов и офицеров пехоты и — наиболее важное — ключи к кодам, голосовые отпечатки и защитные шифры Легиона Титанов, которому когда-то принадлежал этот корабль.
Все это в сумме и было тем, за чем явился похожий на скелет техноадепт: шансом заявить притязания на миллион секретов Культа Механикус. Такие знания стоили любого риска. Они даровали бесконечные возможности для Старой Войны против ложного Императора и отребья Истинного Механикума, которое доживало свой век в невежестве, агонизируя на поверхности Великого Марса.
Все же было сложно убедить Повелителей Ночи в необходимости этого, в том, какие возможности стоят на кону. Их удалось заманить соблазнительной перспективой мародерства. По мнению техножреца, это был грубый компромисс. Насколько Делтриан еще мог воспроизводить человеческие эмоции, он питал некоторое уважение к воинам VIII Легиона, однако его удручала их недальновидность относительно того знания, что он здесь добыл.
И все же, всегда можно было положиться на их искреннюю тягу к пиратству. На этом пристрастии он и сыграл.
– Вы слышали это? – спросил Септим. В воксе слышалось его дыхание. – Первый Коготь вступил в бой с каким-то огромным существом.
Делтриан перенаправил незначительную долю внимания на ответ.
– Корпораптор примус.
– Что?
Особенности голоса человека показывали, что он скорее смутился от непонимания, а не ?из-за того, что? неверно расслышал. Делтриан издал вокабулятором раздраженный импульс статического шума — самый близкий к вздоху звук, какой он мог произнести.
– Корпораптор примус. Патриарх выводка генокрадов. Альфа-особь, высший хищник.
– Как можно убить такую тварь?
– Нам — никак. Если оно найдет нас, мы умрем. Теперь прекрати вокализировать. Я занят делом, требующим концентрации.
Делтриан наслаждался относительной тишиной еще три минуты, а затем в консоли, за которой он работал, эхом отдалась дрожь далеких шагов, слишком быстрых для человека, слишком легких для Астартес. От далекой поступи панели вибрировали — смертный бы не ощутил их дрожи, однако ее регистрировали чувствительные подушечки на металлических пальцах техноадепта.
На мгновение он прервал концентрацию, чтобы отправить короткую очередь цифрового кода, отразившуюся готическим текстом на экранах визоров Первого Когтя: «Угроза генокрадов пересекла периметр. Моя работа на уязвимой стадии».
Завершив эту задачу меньше, чем за один удар сердца, Делтриан продолжил работать, вводя цифровые ключи, которые должны были проникнуть сквозь замки, кодирующие информацию внутри когитатора. Он был близок, очень близок к тому, чтобы опустошить хранилища данных этого терминала, и с неудовольствием осознавал, что вскоре появится отвлекающий фактор.
VIII
Кровавые Глаза крались, похожие на керамитовых горгулий с искаженными, безмолвно воющими лицами. Туннели здесь были шире и просторнее, под потолками крепилась вторичная палуба и свисали спутанные кабели. Там, на этой палубе, среди толстых проводов, которые служили кровеносными сосудами маломощному кораблю, Кровавые Глаза ждали добычи.