Вот, попытайся он фею, в теле человека, на дыбе подвесить - я бы этому инквизитору показала красоту волшебных зельев. Красоту и быстродействие. Потому что фея, в смертном теле, событие редкое, кратковременное и всё вокруг неё поет, когда она спит и бодрствует. И убить её легко, потому как пришла она на пару десятков лет, если не меньше. И поле её сильное, но геномные капканы, это - капканы. Если фея аналитик или инженер - тогда да, она может вскрыть капканы и запустить, активировать мощное силовое поле, и каждый инквизитор, что решит её словить - подскользнется, как бы на ровном месте, а по факту на собственном сигнале "убить", и свернет себе шею задолго до того, как вообще из дома выйдет.
Получит свой же импульс - быстрой доставкой.
3.3
Был среди них особо жестокий. Он брал везде, где только мог. Брал жизни, одну за другой. И мало ему было просто смерть видеть. Он жаждал запаха крови. Он хотел той славы, которую вспоминают по прошествии эпох, веков и столетий, с ужасом, содрогаясь. Он жаждал доказать, что единственное верное решение в теме ведьм это ловить их и убивать.
А я вот не могла его убить. Он слишком отпечатался в истории людей. Но я могла сделать кое-что другое - приходить к нему, снова и снова. Приходить и напоминать, что есть силы превосходящие его жажду властвовать посредством ужаса и боли. Силы, которые могут ответить ему - на его языке. Затем уйти и вернуться на следующую ночь. И на после_следующую. И так... очень много ночей подряд.
Напоминать ему, что не он, здесь, владыка кошмаров. И не я, конечно. Кто встречал владыку кошмаров, носят в себе его след. Однажды узнав, кто перед тобой - не забудешь вовек.
__________________
- Ночь слышит твои мысли... - прошептала я, присаживаясь на край окна. - Знает твои сокровенные страхи.
- Иди прочь, дьявольская шлюха! - перекрестился инквизитор.
Он не видел моего сияния. Он видел молодую и соблазнительную девушку, которая влезла в его окно и волосы её развевались, хотя ветра не было.
- Крест твой не властен надо мной, - усмехнулась я.
Он начал читать молитву. Не из страха. Нет. Он действительно верил, что именно благодаря его заслугам (сколько ведьм он истребил, скольких пытал и сжег, скольких заставил признаться в союзе с дьяволом) - бог встанет рядом с ним и защитит, стоит лишь позвать.
- Не слышит тебя твой бог, - произнесла я нежно.
Он продолжал читать молитву, а в глубине его мыслей, крутилась лишь одна: "если эта тварь подойдет ближе; если она сильнее меня - я проиграл!". Жуткая слава, которую он приобрел не может оберечь его. И господь не отвечает ему. Он подумал о кинжале, который припрятан под рубахой, но я улыбнулась и шепнула:
- Спи.
Инквизитор рухнул.
Когда он, по утру, пришел в себя - не знал, сделала ли я с ним что отвратительное. Он внимательно осмотрел своё тело, но не нашел ни следа. Он подумал страшное, что я отравила его душу и поехал в ближайший храм на причащение. Он поклялся доказать всем, что ведьмы существуют и они опасны.
В двадцать первом веке абсурдно звучит, что бог позволяет сатане давать женщинам сверхъестественные силы. Но в прошлом, инквизитор кропел над книгой, четко описывая, как это всё работает и почему Бог так делает.
Страх перед ведьмами существовал и ранее, одиночные случаи, домыслы, тихие истребления непослушных целителей самими людьми, живущими в поселении. Но этот инквизитор постарался, чтобы его личный ужас был услышан многими, был взят за основу к обширным действиям. А много ли требуется тем, кто боится... - начать совершать открыто то, что ранее они делали втихую?
Инквизитор променял милость защитников Небес и Земли, на возможность впечатать в геном людской расы личную ненависть к женщинам и непостигнутый ним страх перед сверхъестественными силами и необъяснимыми явлениями.
Я приходила к нему десятки лет, с навязчивой регулярностью, и делала одно и тоже, показывала себя и усыпляла его. Он начал сходить с ума. Он не мог противостоять мне. Ни крест, ни кинжал, ни пуля не берут меня. Он боялся кому-то об этом рассказывать. Ведь, я - была единственной ведьмой, которую он не мог схватить, пытать и сжечь. Я приходила к нему в разных обличьях, но непременно женских. Инквизитор боялся утолять животную потребность к соитию. В каждой женщине он начинал видеть меня. Он до ужаса боялся, что я появлюсь на людях и покажу всем, как он, на самом деле, слаб и беспомощен. Он боялся, что я покажу всем торжество дьявольской силы, которую он поклялся истребить.
И лишь за несколько часов до прихода Смерти, я оставила на его теле печать, незримую, но активную. Прямо посреди груди. Разум его оболочки выдохнул свет, замыкая существо под кожей в твердые кандалы подземных уровней - где множество, таких как он, лежат и смотрят, на времена, которые проплывают мимо. Смотрят, не слыша. Лежат, не имея возможности встать. Лежат до тех пор, пока печати их дел действуют в геноме. И вернуть вспять сделанное не могут и встать, но лежат и смотрят, глухие к происходящему - какими и были при воплощении.
____________________________
Не каждого инквизитора я могла убить, но... молодых охотников на ведьм - ела на завтрак. И они плодились десятками, взамен ушедших. В который раз подтверждая теорию о том, что спрос есть, пока человек это выбирает.
Люди, жаждущие крови ведьм, были твердо убеждены в гнусности ведомства и колдовства, сублимируя зловредных ведьм с любым человеческим созданием женского пола, которое знает чуть больше обычных людей и умеет врачевать, или того страшнее призывать силы природы, общается со зверьми - и единственно как получило такую силу это от сношений с инкубом или самим дьяволом.
И чем меньше магии в крови ведьмы, тем больше ненависти к истребителям всего магического она испытывала, начиная мстить, порождая инквизиторам почвенный предлог действовать жестоко в слепой уверенности, что колдовство - не знание, а сила Дьявола.
Во многих случаях, ведьмы столь пали, что продавали наговоры на смерть, травили детей-сирот, чтобы достать эссенцию человеческой крови для новых заклятий, показывали молодым девушкам, как привязать к себе мужчину, но чаще применяли не магию, а науку: яды, травы, гипноз. Они жаждали мести - потому, ни о каком духе магии и уж тем более волшебства - речи и не шло.
Благодаря таким ведьмам, которые отвергли дружбу с Природой, выбрали ненависть, пали до страшных ритуалов, направляя волю на мысли об ужасном - мало чем отличались от инквизитора, коего я годами навещала, усыпляя.
Но были и среди ведьм те, кого Природа защищала, отгоняя убийц, запутывая им следы, наводя сны и отталкивая от местности посредством глубинного страха, который они не могли ни подавить, ни превозмочь - только идти в другую сторону, подальше от жилища истинной ведуньи.
Те же, кто стоял посреди людей и не совсем понимал свою роль в этом безумии, стараясь помогать, только в этом сторону добра и видя - их ловили сотнями и жгли.
Почему не защищала их Природа? Потому что эти ведьмы выбрали слышать только людей и не воспринимали языка ни духов леса, ни духов планеты. Не слышали предупреждений, когда Природа давала их. Пренебрегая языком самой Земли, эти ведьмы вкладывали внутреннюю силу исцелять - в людей, без разбора "какой" человек пришел за помощью. Они не слышали Космоса и брали на себя чужие болезни, не понимая механику последующих эффектов.