- Вот теперь, я не знаю, что о тебе думать.
- А зачем тебе думать обо мне, подумай о себе.
- О том, что дальше произойдет со мной, когда я подумаю о тебе, то... что выберу о тебе подумать, да?
Я пожала плечом.
- Я как-то бывшей девушке сказал, чтоб она своей головой думала, а не меня спрашивала. Так я услышал, что думать самостоятельно её жутко изматывает и утомляет, - он повторил её жест и тон голоса. - Теперь я вижу, почему.
- В ту встречу, которую ты забыл и пересматривал на мониторе, помнишь? Ты сказал мне, когда я показала тебе действие волшебства, что понимаешь, отчего инквизиторы жгли ведьм. Ты хочешь повторить?
- А ты не носишь в себе насилие, если убиваешь? - воскликнул он. - Я значит ношу, а я-то всего пару раз убил, и то это были маньяки. Убил, защищая гражданских. А ты убиваешь священников и других "энтузиастов", охотишься за инквизиторами. И ты хочешь сказать, что в тебе нет насилия, а во мне есть?
- Насилие это глухота к чужой воле, - ответила я спокойно.
- Хочешь сказать, те, кого ты убила, хотели этого?
- Кто-то дал, по невнимательности, разрешение мне на такое действие, а некоторые хотели этого.
- Да, как же ты можешь знать, что они хотели, чтобы ты их убила?
- А как вы профайлеры узнаёте, что маньяк хочет, чтобы его поймали?
Капитан умолк. Ему было нечем крыть. Но это не надолго. В нем столько возмущения поднялось, дать ему минут десять и он найдет, куда мне ткнуть. И ведь будет думать, что уел меня.
Говорю же, крупица или камень громадный, насилие - есть насилие. И боль - есть боль. У него в голове не укладывается, как я могу убивать чисто. Ведь он, каждую смерть, которую принес, не может себе простить. Покрестили, в детстве, называется. А он взял и кивнул, вместо того, чтоб телепатически батюшке сказать: "не, чел, спасибо; видел, слышал, не хочу".
Свобода выбирать - могучая сила.
И пока он рассматривал мимо_проходящих официанток, думая о том, что же ему теперь думать, я растворилась в воздухе.
Часть 3
Предисловие
Однажды, я услышала зов.
Будто кровь закипела, указывая мне путь. Я видела, другим зрением, как сияющую нить, которая звала меня, увлекала вглубь леса, не по тропинкам, что вытоптаны, а по каким-то другим линиям. Я не могла противостоять этому зову внутри. Я могла отказаться и я знала, что тогда сила покинет меня, ведь я приму решение и, уходя обратно к прежней судьбе - дам знать, что я отказываюсь от нового приключения.
Но я уже завершила дела в той среде, куда пришла. И наступила пора двигаться дальше, отправиться в путешествие. Я не страх испытывала перед неизведанным, я хотела увидеть, узнать, что там... .
Куда природа миров зовет меня?
Разум силы свободен от инферно и я понимала, что новое, которое привлекает меня столь прочно - видит меня. И зовет туда, где я могу реализовать себя... ярче, глубже: новыми оттенками и полутонами.
Я выбрала зов силы.
А спустя несколько лет - наблюдала, как эти незримые сверкающие глаза разума, который управляет телом... когда я убиваю, нарушаю функцию биологических систем - он перетекают в разум самой материи.
Разум тела и разум материи объединяются в одну субстанцию, не сливаясь, но сочетаясь, сопрягаясь, будто держатся за руки... не друг за друга, но словно на качелях катаются, держась за руки, не выпуская ладонь друг друга.
Я усвоила, что, когда я пытаю и убиваю, трогать существо в теле - это нарушить основное положение свободы. Я разрушаю работу биологической системы. Разум оболочки погружается в сияющий океан материи, той самой Единой субстанции, из которой можно, с легкостью, выточить любую форму. А в тех местах, где воплощенное существо перенесло ответственность и отказалось от знания, где вязкой субстанцией склеило себя с биологией - оно начинает испытывать боль, ужас, страх, панику. Я взаимодействую с биологией оболочки, а существо в теле испытывает дикую боль, только в тех местах, где сам пошел против универсальных принципов единого пространства.
И каждая пытка, каждое убийство, я координирую с временными слоями, пространственными изменениями, с разумом тел и планетарными процессами.
На поверхности, если смотреть узко - я возвращаю содеянное тому, кто выбрал насилие, но в глубине, глазами незримыми ясно видно, что я нарушаю работу биологии, чтобы проявить, сделать очевидным насилие, которым существо в теле сплавило себя с той самой видимой биологией.
Зачем?
Чтобы напомнить тому, кто воплощается и несет инферно, что всегда есть некто, кто видит и слышит, кто знает и кто может прийти и дать ответ. Свой собственный ответ на то, что происходит. Ответ тому, кто эти события порождает.
Если ты пытаешь, и готов, чтобы тебя пытали, ровно также, в ответ - я тебя не трону. Если же ты боишься, что с тобой сделают то, что ты делаешь с другими.. а может и похуже что - я приду за тобой.
Твой страх - то, как я тебя опознаю и выслежу.
... и в любом теле, на любой планете, куда бы ты ни убежал - я буду там.
1
Я сидела на холме и наблюдала за танцем волшебных духов, что резвились на лугу. Рядом присел Файет. Он почти исцелился.
Каждый исцеляется Дома.
Если конечно, он, дом не попутал.
Некоторые магические создания рвутся в волшебную страну, потому что наш звон трепета нравится им больше, чем собственный.
Но здесь, им не найти себе пристанища.
Не здесь их дом.
Звучание их трепета больше напоминает нарастающее гудение колокола, перед тем, как грозовое небо ... рухнет!
Наш звон в их Доме - это пронзительно-тонкий посеребренный отзвук снежинок, которые несутся на крыльях ветра... в этой дикой буре.
- Сложно представить, как такие создания, - он указал на луг, - могут быть достаточной противодействующей силой.
- Где ты услышал ...?
- Поспрашивал о тебе.
- И теперь, ты знаешь, как такое может быть?
- Примерно, - он кивнул. - Это как волшебная соломинка, которую можно согнуть, но не переломить; её можно поставить меж двух скал и пройти, как по мосту; ею можно держать небеса, а она, все еще, соломинка.
- Книгу тебе кто дал? - усмехнулась я.
- Гном. Он за мной ухаживал.
- Ми`анно Полапл`атти, - догадалась, кивая. - Старший или младший?
- Вот да, такое длинное и странное имя. А как понять, какой из них, кто?
- Старший всегда носит шапочку. Даже спит в ней.
- Значит, старший.
Файет шепотом спросил:
- Я... могу остаться здесь? Я могу... больше не возвращаться туда?
Под "туда" он имел в виду мир людей. Я обняла его одной рукой, прижимая к себе. И его "могу больше не возвращаться?" звучало как " больше не могу туда возвращаться!", наполненное ужасом, что кто-то способен принудить его пойти обратно, выгнать отсюда или выбросить туда, удерживая там... против его воли.
- А тебе еще не сказали?
- Что?
- Это твой Дом. Ты можешь пребывать здесь, сколько захочешь. Хоть миллиарды вечностей! Это, теперь, - произнесла я с триумфом нежности, - твой Дом.
Парень прикрыл лицо руками, уткнулся мне в плечо и тихо плакал. Я же сказала, он почти... исцелился.
- И не бойся, люди сюда не могут пройти.
- Но я ведь... здесь, - нахмурился он, вытирая слезы.
- По твоим венам течет волшебство. А последнее, что ты удерживал в себе, человеческое, разрушилось, когда ты... слышал капитана... там. В тебе больше нет ничего от людей.
- Но я просыпаюсь от криков. От собственных криков. Я до сих пор боюсь. Разве это не от людей?