Мы сели в лифт. Парень нажал на кнопку одиннадцатого этажа.
- Он ведь, правда, тогда сказал, что понял, отчего ведьм жгли, да?
- Да.
- Он ненавидит волшебное?
- Скорее, боится этого до жути.
- Страх произрастает из недостатка точных данных, - со знанием дела ответил Файет. - Когда я еще плохо разбирался в маньяках, тоже их боялся.
Я на него посмотрела.
- Я, - покачал он головой, - не намеренно сравнил тебя с маньяками.
- А "не намеренно"... это как? - я нажала кнопку "стоп" и лифт замер.
6.1
....бояться нас до жути; "до жути" это очень верное слово.
Мы не подыгрываем вашим страхам, люди.
- Зачем вы убили священников? - рявкнул капитан, ударяя руками по столу.
- Думаете, я вас испугаюсь?
- А вам следует... меня бояться.
- Почему это?
Он замешкался. И правда, а что он мне сделает? Я проявилась в его кабинете, как дух воплощается материей, прям на его глазах.И заявила, что я - та, кто убивает людей веры. Он так разъярился, что, на несколько мгновений, забыл, как именно я появилась перед ним. Но все же, затащил меня в допросную, а я не мешала ему делать это со мной, тащить за руку. Он не решился надеть на меня наручники. Подумал, может что, я испарюсь.
- Зачем вы убили священников? - повторил он вопрос.
- Я не человек, зачем вы продолжаете кричать?
- Потому что, вы, обязаны ответить за содеянное!
- У меня великолепный слух, - произнесла я спокойно. - Незачем повышать голос.
Файет стоял рядом и наблюдал, с непроницаемым лицом, за этой сценой. Он подмечал, насколько разнится поведение капитана, после того, как он подзабыл, что уже разговаривал со мной. И он, не зря, предположил, что нечто в человеке, продолжает помнить. Только, почему-то, выражается это в довольно агрессивной форме.
- Зачем вы явились? Если я не могу вас отдать под суд, зачем вы... пришли?
Он действовал в состоянии аффекта от моего прибытия. В первый раз, я уплотнилась на глазах членов команды, а ему лишь пересказали историю. А теперь, он увидел это своими глазами.
- Вы хотели узнать, кто совершает эти убийства, я пришла вам сообщить.
- Думаете, я буду спать спокойнее?
- Уверена, завтра утром, вы ничего не вспомните.
Он дернулся, как от пощечины. Замер. Мотнул головой и вернулся к своей тактике.
- Вчера, у нас был более продуктивный диалог, - сказала я.
- Вчера?
- Да. Вчера.
- Я... вас... - он четко расставил акценты, - впервые вижу.
- А вот, видеокамеры могут с вами, в этом, поспорить, - улыбнулась я.
Хорошая штука эти современные датчики слежения. Если бы пленка и могла засветиться, то цифровые данные более гибкие в этом смысле. Максимум, я буду там, как белое полуразмытое пятно. Но остальное, запишется на отлично. ... а через пару суток - испарится.
И вот, нам принесли ноутбук и отыскали, в базе данных, вчерашний день.
Более двух часов, капитан, я и молодой профайлер слушали и смотрели то, что происходило вчера. И лишь для капитана, данные на экране звучали впервые. Я и Файет, мы переглядывались, отмечая по времени, сколько еще сидеть.
- О чем я забыл? - повернулся ко мне этот мужчина с темно-серыми глазами.
- Как я вам отвечу?
- Я там повторяю, что забыл. О чем я забыл?
Я рукой указала на монитор.
- Вы забыли об этом... сегодня. Также само, вы забыли о чем-то, уже давно.
- Я вспомнил вчера и снова забыл? - ему не верилось, но современный человек мало `что может противопоставить, технически зафиксированным, данным; особенно, если сам он там, на видео, ходит и разговаривает.
Я молча смотрела на него.
- Так, для чего же вы вернулись? - устало спросил капитан.
- Сказать вам, что убийца - я.
- И для чего вам убивать священников? - он поднялся, выключил монитор. - У каждого убийцы есть причина, мотив. Какой он у вас?
Он устало глядел на меня, будто на его плечи обрушились века и эпохи; но это не так. Он просто не мог уместить то, что увидел и не мог опровергнуть это. И не знал, что с этим делать. Факт, стер агрессию, что рвалась из него, еще пару часов назад. Теперь, он просто не знал, как быть.
- А ты? - он повернулся к молодому сотруднику. - Не умеешь держать лицо. Два часа и ни грамма удивления.
- Мне не нравится лгать.
- А притворяться ты не умеешь, - и повернулся ко мне. - Он всё помнит, да? Он не забыл?
- Почему вы у меня спрашиваете?
- И правда? - стушевался мужчина. - Файет, как тебе удалось не забыть?
Парень чуть выпрямился, немного побаиваясь капитана или скорее, отдавая ему уважение через страх, как у некоторых зверей бывает.
- Я сегодня никого уволю, отвечай.
- А если завтра не вспомните о "сегодня", то и ...
- Файет?! - капитан не стремился быть спокойным.
- Мне, - замялся он, - то, что я знаю, не мешает жить.
- А мне, значит, мешает?!
- А разве нет? - расхрабрился младший сотрудник.
- Хотите жить с тем, что сегодня узнали? - спросила я.
- Придется.
- Неа, не придется, - и улыбнулась. - По утру, как туман, память сойдет.
Капитан не совсем понимал, какое решение более в нем преобладает: гнев на меня, гнев на профайлера или на то... как, к чертям, всё это может происходить взаправду?
- Может, я все еще сплю, - пробормотал он, - поднимаясь из-за стола.
А я вспомнила одного монаха, который усердно молился. И когда я проявилась, принял меня за ангела. Я не отрицала и не подтвердила его вывод.
Я спросила:
- Для чего ты мучаешь себя?
И он изумился.
- Как, о святый ангел, я мучаю себя?
- Молишься, живешь в этой келье, не видишь планеты, не знаешь мира вокруг тебя.
- Это не причиняет мне мучений, о святый ангел, - ответил он смиренно.
Тогда я достала из кармана баночку с золотым эликсиром и протянула старцу.
- Выпей, если правду говоришь.
Но лишь потянувшись ко мне, рука его замерла. Он ощутил нечто, лицо его исказилось страданием, и он заплакал, убирая руку назад.
- Я не достоин благодати Господней, - прошептал он, принимая позу "головой к полу".
- Встань, пожалуйста, - попросила я его.
И он, не веря своим ушам, поднялся. Лицо его было омыто слезами. В глазах страдание. Я достала из кармана зеркало и поднесла к нему.
- Что ты видишь, человек?
- Измученного старого монаха, - просто ответил он, успокаиваясь и вытирая слезы.
- Чем же ты измучил себя?
И он перевел взгляд на меня. А для него, я сияла, как звездочка на небе. Волшебное поле озаряло келью, и он мог видеть это. Только вот, решил он, что я ангел. Это как видишь зебру, не знаешь, что за зверь, видишь копыта - говоришь "о, лошадь!". И тут также.
- Непрестанными молитвами во славу Господню, - ответил он и снова упал лицом к полу.
- Поднимись, пожалуйста, - попросила я.
И он поднялся,а я повернула к нему зеркало.
- Кого ты видишь?
- Себя.
- А кто ты?
- Смиренный раб Божий, Василий.
Я протянула ему эликсир во второй раз, со словами:
- Выпей, если говоришь правду.
Старец поднял руку, потянулся за баночкой, но замер.
- Не достоин я благодати Божьей, - и начал, кряхтя, опускаться на колени.
- Почему? - я бы за голову взялась, да это порвет весь эффект и окончится для монаха психозом.
- Избил я мальчика. Совесть меня замучила. И молюсь я, по сей день, о прощении за этот грех.
- Почему ты избил мальчика? - я присела на корточки, заглядывая, насколько получается, в глаза монаху, а он их сцепил плотно, закрываясь от моего сияния.