— Как себя чувствуете? — голос звучал низко.
Ария попыталась ответить, но голос упрямо ее не слушался. Пересохшее горло саднило, язык, казалось, прилип к небу. С трудом пересилив себя, она произнесла:
— Неплохо. Только рана болит. И голова немного тяжелая.
— Это ожидаемо после наркоза. Вы помните, как вас зовут? Где вы находитесь?
— Я Ария Ягина. Это… Что ж, это видимо палата реанимации какой-то больницы.
— Уже что-то. Помните, как тут оказались? Что с вами случилось?
Ария помотала головой, от чего перед глазами заплясали «мушки».
— Что было последним, что вы помните?
В голове было абсолютно пусто.
— Если честно, не могу припомнить ничего.
— Вы помните какой сейчас год?
— 2020-й, насколько я помню. Вроде бы весна.
Брови врача на секунду взметнулись вверх.
— Я так понимаю, я ошиблась? Сильно?
— Примерно на год. годме
— Год⁈ Как?.. Как такое может быть?
— На это я пока не могу дать ответ. К концу дня, если вы будете стабильны, мы переведем вас в общую палату. А сейчас отдыхайте. В ближайшее время вас осмотрят другие специалисты.
С этими словами он вышел из комнаты.
Ария лежала, уставившись в потолок.
«Год? Как я могла забыть целый год⁈ Или я столько пробыла здесь? Во что я вляпалась? — мысли расползались по голове, как густая текучая жижа. — Надо собраться. Меня зовут Ария. Мне двадцать три года. Стоп, значит, уже двадцать четыре. Я ординатор второго года по неврологии. Водолей по знаку зодиака и Виева потомственная Яга по сущности. Что со мной произошло, и почему я не помню последний год? Почему я лежу в реанимации с заштопанной раной на животе и абсолютно не помню, где я ее схлопотала⁈ Что со мной?»
Но в голове было пусто. И как она ни пыталась, никак не могла вспомнить ни малейшего отрывка из произошедшего за это время, словно огромный кусок ее воспоминаний был вырван и уничтожен из памяти.
Промучившись еще полдня данным вопросом, Ария решила отложить это неблагодарное дело до «лучших времен», заработав при этом дикую головную боль.
Ближе к вечеру ее перевели в палату. За это время Арии провели несколько диагностических процедур. Осматривавший ее невролог, проведя ей полный осмотр и проверив изображения томографии, не обнаружил каких-либо данных за повреждение головного мозга. Неврологическая симптоматика, как таковая, тоже отсутствовала. Пришедший ближе к полудню психиатр, провел с ней весьма долгую и утомительную беседу, оценивая наличие поведенческих и когнитивных изменений. Но единственное заключение, к которому он смог прийти, это наличие ретроградной амнезии неуточненного генеза, что на языке простых смертных означало: «У вас пропала память, но мы понятия не имеем почему».
Ближайшую неделю Ария провела в стационаре. Часы тянулись медленно, дни казались годами. Словно запертая птица, Ария билась в клетке разрушенной памяти. Постепенно, рваными отрывками, всплывали моменты прошедших дней, работа в стационаре, общение с семьей, встречи с друзьями. Каждый новый всплеск отдавался пульсирующей головной болью и приступами головокружения и тошноты. Первые ночи Ария просыпалась от собственных криков, не помня, что ей снилось, и лишь чувствуя себя потерянной и одинокой. После двух таких эпизодов психиатр провел повторный осмотр, сделав заключение о панической природе этих приступов, и скорректировал лечение. С тех пор ночи стали спокойнее, и восстановление пошло плавнее. И хотя дни все так же казались слишком долгими, чувство сковывающей безысходности понемногу отступало. К концу недели сняли швы, она понемногу шла на поправку. Восстановление воспоминаний тоже стало значительно более легким, хоть и все еще вызывало приступы необоснованной тревоги. Отрывки выстраивались в цепочку часов, дней, месяцев, постепенно дополняя общую картину. В один из дней она внезапно она вспомнила день рождение подруги, на который ходила в марте, прием на работу в августе, переезд от родителей в съёмную квартиру в мае, и с каждым таких кусочком, память приобретала целостный вид. Но что бы она ни делала, она никак не могла избавиться от ощущения, что чего-то не хватает. И это не давало ей покоя. Она связалась с родственниками и друзьями, но никто не мог ей ответить, почему в тот день она там оказалась, и кто нанес ей эту рану. Сестра рассказала, что ее нашли на главной площади всю в крови с глубокой раной на животе. После операции она четверо суток не приходила в себя.
«Зачем я пошла на эту площадь? С кем я должна была там встретиться? Почему я не могу этого вспомнить? Что произошло в тот день?» — эти вопросы не давали ей спать по ночам.