— Решения отца всегда были для меня законом, их я принимал как должное. Но здесь дело касается интересов всего нашего государства, и родственные чувства придется оставить до лучших времен. Ягайло не создан управлять государством. У него на уме только пиры, охота, игры да смазливые девки.
Последние слова Андрея вывели из себя Ягайло, до сих пор молча слушавшего спор между Кейстутом и своим старшим братом. Казалось, он готов сорваться с места и вцепиться в глотку Андрею. Но этого не произошло, Ягайло ограничился лишь ответным словесным оскорблением.
— А кому править литовским государством? Уж не тебе ли, Андрей Полоцкий? Ты забыл, что отец дал тебе имя Вингольт. Ты изменил не только имя, став христианином. Ты стал полочанином до мозга костей, забыл язык, на котором тебя учили говорить. И не тебе править нами, литовцами. Или ты и нас хочешь сделать русскими?
— Ты получил от отца самое богатое и обширное княжество Полоцкое. — Поддержал брата Скиргайло. — Но тебе все мало. Теперь ты раскрыл рот и на великокняжеский трон.
— Зачем ссориться, братья? — Попытался унять своих племянников Кейстут. — Вы же все — внуки великого Гедимина. Зачем же драться между собой, когда так много у вас общих врагов? Не проходит и года, чтобы закованные в железо кони крестоносцев не топтали наши нивы. На востоке, Москва жаждет увеличить размеры своего княжества за счет наших земель; на западе, венгерские и польские магнаты считают своей вотчиной Волынскую землю, Подляшье и Галицкую землю. И в это трудное время вы, родные братья, деретесь между собой хуже поганых татар.
— Конечно, дядя, ты хочешь отдать Ягайлу верховную власть, минуя меня, старшего сына Ольгерда. И после этого требуешь, чтобы я был спокоен, чтобы я с ласковой улыбкой признал за братцем литовский трон, который по праву должен принадлежать мне. Ты хочешь угодить всем, но так не бывает, чтобы и волки были сыты и овцы целы.
— Я вижу, по доброму согласию мы ничего не решим до ночи. А в большом зале ждут лучшие мужи, дабы поклониться своему новому господину. — Подвел итог Кейстут бурной перебранке. — А теперь каждый в отдельности скажет: кого он хочет видеть на литовском троне. Говори, Витовт, первым, — обратился Кейстут к сыну.
— Почему твой сын должен делить наследство нашего отца? — Спросил Андрей, чувствуя приближающийся конец своим честолюбивым планам.
— Он такой же, как и ты, потомок Гедимина. И имеет полное право участвовать в выборе главы государства. Говори, Витовт.
— Наш долг исполнить волю покойного Ольгерда. Это ему мы обязаны могуществом нашего княжества. Ягайло — глава государства.
По иному Витовт сказать и не мог. С детства он проводил с Ягайлом больше времени, чем со своими родными братьями. Вместе они купались в Вилии, жадно слушали рассказы княгини Ульяны о великом греческом воителе Александре Македонском, а потом оба в тайне мечтали также завоевать весь мир, когда вырастут.
По лицу Кейстута было видно, что он с одобрением принял слова сына, хотя и заранее знал, что тот скажет.
— Теперь твое слово, Жигимонт, — обратился Кейстут к своему младшему сыну.
Юный Жигимонт, которому было решительно безразлично то, что происходило на совете, по примеру старшего брата изрек:
— Пусть будет Ягайло.
— Говори теперь Скиргайло.
— Я не скажу ничего нового. Великокняжеский венец Ягайле! — Твердо произнес Скиргайло.
— Тебе слово, Дмитрий, — продолжал Кейстут ставший уже не нужным опрос.
Это понял и брянский князь. Поддерживать Андрея было теперь бесполезно, поддержать же Ягайло, то есть признать себя вассалом младшего брата, он тоже не мог. Не позволяла гордость.
— Здесь и так все ясно, — уклончиво ответил Дмитрий. — Мое слово уже ничего не изменит.
После этих слов брата Андрей поднялся и быстрыми шагами покинул тронный зал. Видеть торжество своего родного брата, ставшего теперь заклятым врагом, было выше сил полоцкого князя.
Совет тем временем продолжался.
— Сядь подле меня, Ягайло. Отныне вторая половина трона принадлежит тебе — так решил совет. — Обратился Кейстут к племяннику. Он подождал, пока последний усядется на троне, и вновь заговорил. — Чтобы избежать в дальнейшем недоразумений и ссор, подобных сегодняшним, я хочу сейчас объявить имя своего наследника. Мой сын Витовт займет место на троне рядом с Ягайлом после моей смерти.
Кандидатуру Витовта собственно некому было оспаривать. Из сыновей Кейстута, кроме объявленного наследника, на совете присутствовал лишь юный Жигимонт, который пока еще был безразличен к вопросам власти. Остальные Гедиминовичи благосклонно приняли решение Кейстута, так как не имели права ему наследовать.
Итак, друзья и двоюродные братья — Ягайло и Витовт — будут править Великим княжеством Литовским. Тот, кто видел этих неразлучных друзей в детстве, скажет: "Не будет более счастливого правления. Вот, те немногие из государей, среди которых будет царить единодушие и никогда не будет ненависти меж ними."
Но не следует торопиться предсказывать будущее, особенно в том случае, когда речь идет не о простых смертных, а о великих князьях. Власть меняет людей, и чем больше власть, тем меньше в человеке остается человеческих чувств. Жестокий и беспощадный век не терпел на тронах правителей мягких и слабых. И если на головах таких иногда держались короны, то лишь потому, что эти государи являлись игрушкой в чьих-то сильных руках и реальной власти не имели. Власть заставляет забывать и о данных обещаниях, и о чести, и о долге, она иногда становится сильнее родственных чувств. О том, каким будет дальнейшее совместное правление наших друзей, мы узнаем несколько позже.
Пока что великокняжеский венец достался лишь Ягайлу. Всякая жизнь имеет земной конец, но конец одной жизни иногда одновременно является и началом для другой. Смерть Ольгерда стала началом нового великого князя — Ягайлы. Он вышел из тронного зала гордый своей победой. Великокняжеский венец, доставшийся ему, позволил по-новому взглянуть на людей, собравшихся в большом зале. Теперь это были его подданные.
Выразить почтение новому великому князю пришли самые именитые мужи государства. В приветливой улыбке застыло лицо умного и хитрого Войцеха Монивида. Угрюмым молчанием встречает Ягайлу бородатый, плечистый, богатырского роста князь Остей. Вероятно, никто не сможет утверждать, что видел улыбку на лице этого сурового воина. Много-много лет назад один из жителей Скандинавии, бродивших по всему миру в поисках счастья, каким-то образом попал на службу к одному из литовских князей. Он осел здесь, обзавелся голубоглазой женой-литовкой, которая подарила ему многочисленное потомство, продолжавшее служить великим князьям литовским. Одним из потомков того викинга и был князь Остей. Много лет он верой и правдой служил Ольгерду, пользуясь при этом заслуженным почетом и уважением. Великий князь литовский относился к Остею не как к слуге, а как к своему старому боевому товарищу, делившему с господарем все тяготы и невзгоды походной жизни.
Гордо подняв голову, встречает Ягайлу князь Альгимунт Гольшанский. Рядом с ним сын Иван с нескрываемым любопытством смотрит на своего нового повелителя. В последнее время земельные владения Гольшанских значительно выросли, а вместе с ними вырос и их авторитет. Князь Альгимунт неоднократно приглашался на совет бояр при великом князе.
Рядом с Гольшанскими стоит слуцкий князь Юрий — один из представителей династии Рюриковичей, правившей Слуцком вот уже около двухсот лет. Юрий является прямым потомком туровского князя Юрия Ярославича. Но, несмотря на столь знатное происхождение, держится Юрий далеко не так уверенно, как Альгимунт Гольшанский. Владения слуцких князей значительно сократились с тех пор, как они признали своим господином Гедимина. И теперь новый господин, скорее всего, вселяет в душу Юрия новую тревогу. Не жалуют литовские князья Рюриковичей.
Судьба свела вместе людей столь различных и по национальности, и по возрасту, и по положению, занимаемому в огромном княжестве. Перечисленные выше бояре составляли лишь ничтожную часть людей, пришедших приветствовать нового великого князя. Большой зал пестрел различными нарядами. Суконные плащи и мантии перемешались с разнообразной окраски и покроя кафтанами. Некоторые из них, несмотря на жару, оторочены для важности дорогими мехами. Ладно сидят на плечах жмудских бояр кожаные куртки — предмет особой гордости их хозяев, так как сшиты они из шкур зверей, собственной рукой убитых на охоте. Каждый по-своему пытался показать через наряд свое богатство, знатность и силу.