Гитлеру уже довелось однажды слышать выступление Федера на курсах рейхсвера. Оно представляло собой квинтэссенцию брошюры Федера «Как сбросить процентное рабство?». Федер утверждал, что существует враждебный «спекулятивный» капитал и противостоящий ему национальный «продуктивный» капитал. Для процветания страны необходимо уничтожить власть «спекулятивного» капитала и добиться торжества национального «продуктивного» капитала.
Взгляды Федера как нельзя лучше соответствовали менталитету немцев тех времен: заманчивая позолота модных социалистических идей на твердой глыбе традиционных национальных ценностей. Именно эти взгляды Федер в очередной раз изложил легендарным сентябрьским вечером в маленькой пивной Штернеке. Гитлер всецело разделял взгляды Федера, речь ему очень понравилась, но ничего принципиально нового он не услышал. И потому так бы и ушел с собрания, никем не замеченный, если бы какой-то из присутствующих не вздумал возразить Федеру.
Новый оратор-оппозиционер был типичным баварским националистом, каких в то время в Баварии было большинство. Он принялся доказывать, что основной задачей политического момента является не борьба с «оккупационным спекулятивным капиталом стран-победителей», а отделение Баварии от потерпевшей поражение в войне Германии, ибо только отделение от рухнувшего германского рейха может принести реальное процветание Баварии и ее народу.
Ветеран войны, дважды раненый в боях за Великогерманский рейх кавалер двух Железных крестов Адольф Гитлер не мог этого перенести. Вскочив с места и бешено жестикулируя, он обрушился на опешившего оратора с гневной отповедью. Посрамленный «местечковый националист» поспешил ретироваться, а члены ДАП дружно аплодировали Гитлеру. Растроганный темпераментом Гитлера, один из сопредседателей ДАП слесарь Антон Дрекслер подарил Гитлеру свою брошюру под названием «Мое политическое пробуждение», а через несколько дней прислал Гитлеру открытку с приглашением вступить в ряды ДАП. Непосредственный начальник Гитлера капитан Эрнст Рём санкционировал вступление своего сотрудника в «рабочую» партию: Рём был убежден, что возрождение Германии возможно лишь при активном участии низших слоев общества, в том числе «вырванных из лап коммунистического влияния» рабочих.
Внезапно открывшийся ораторский талант Гитлера стал его пропуском в мир большой политики. Оказалось, что его неистовый темперамент, гипнотический взгляд ледяных глаз, извергавших холодный огонь убежденности, мистическим образом способны покорять аудиторию. Становились незаметны бессвязность его речей, забавный австрийский акцент и непрезентабельная внешность. И Рём, и незадачливые руководители ДАП были поражены способностью Гитлера собирать на митинги тысячи людей.
Председатель ДАП, мелкий журналист Карл Харрер в свое время организовал ДАП путем слияния своего «Политического рабочего кружка» с «Комитетом независимых рабочих» Дрекслера и потому был неприятно удивлен самовольной организацией 24 февраля 1920 года недавно включенным в партийный комитет Гитлером двухтысячного митинга в огромном зале пивной «Хофбройхаузкеллер». Но «удивлением» Харрера дело и закончилось: за спиной Гитлера стоял рейхсвер, с которым в той обстановке было опасно тягаться. Харрер передал полномочия председателя партии Дрекслеру и благополучно канул в Лету. За четыре дня до митинга по предложению Гитлера ДАП переименовали в НСДАП (Национал-Социалистическая Германская Рабочая Партия, National-Sozialistische Deutsche Arbeiter-Partei).
Грандиозный успех февральского митинга выдвинул Гитлера на главную роль в партии: 29 августа 1921 года его избрали 1-м председателем НСДАП, оставив Дрекслеру декоративный пост «почетного председателя». Гитлер быстро провел реорганизацию партии, внедрив дорогой сердцу фронтовика армейский принцип единоначалия, окончательно оформив его в девизе «фюрер-принципа». Тогда же появился получивший впоследствии зловещую известность символ нацизма: свастика. Гитлер позаимствовал ее из хорошо знакомой ему символики знаменитой «бригады Эрхардта», бойцы которой рисовали свастику на своих касках как символ германского возрождения. Немногие из них понимали сакральный смысл древнего индийского религиозного символа: для них это был всего лишь крючковатый крест «хагенкройц», противостоящий коммунистическим серпу и молоту с Красной звездой. Скорее всего, Гитлер всего лишь решил в пропагандистских целях использовать популярность ставшего дорогим ветеранам капповского путча символа: вряд ли в то время он задумывался над сакральным смыслом свастики.