Мур оцепенел, увидел черный зрачок ствола. Он даже не шевельнулся, но Вахман, — опасаясь, что учитель не утратил с годами стремительной реакции фронтовика, — не теряя времени, выстрелил ему в лоб. Голова Мура дернулась назад, и он рухнул навзничь на пол. Вахман обошел вокруг стола, посмотрел на расплывающуюся под головой Мура по паркету лужу крови, взглянул в его изумленные, — широко открытые, но уже ничего не видящие, — глаза и удовлетворенно произнес:
— Это самый достойный подарок тебе, свинья! Носи на его теперь до Страшного суда!
Раздался звонок в дверь. Пряча в карман пистолет, Вахман открыл дверь эсэсовцам и сказал с улыбкой:
— Все нормально, ребята! Шарфюрер, окажите любезность: там, на столе, остались коньяк, пирожные и конфеты. Захватите — они нам сегодня еще пригодятся.
Пока шарфюрер ходил за коньяком и пирожными, Вахман позвонил в дверь квартиры напротив. Учтиво приподняв шляпу, он вежливо осведомился у испуганной пожилой женщины, открывшей ему дверь:
— Фрау Айсман? Ведь вы убираете квартиру господина Мура?
Женщина кивнула, с ужасом косясь на эсэсовцев.
— Должен вас огорчить: он больше не нуждается в ваших услугах. Пусть эти сладости послужат вам утешением.
И Вахман передал ошеломленной фрау Айсман коробку с пирожными.
И в остальных двух адресах проблем не возникло: жирного толстяка из министерства путей сообщений Вахман застрелил в его собственном кабинете из его собственного пистолета. Объявив ошеломленному чиновнику об аресте, Вахман потребовал сдать оружие, что толстяк безропотно сделал. Выстрелив ему в голову, Вахман вложил маленький изящный, но мощный «Манн» в правую руку трупа и тут же сообщил об исполнении задания Гейдриху.
Пожилого профессора Крауса расстреляли на квартире вместе с женой: прислуги, на ее счастье, не оказалось дома — по случаю воскресенья ей дали выходной.
Вахман прибыл к Гейдриху и доложил об успешной ликвидации всех трех лиц, содержавшихся в его списке.
— Да, вы уже докладывали, я отметил этих трех, — ответил Гейдрих, сверяясь со своим списком. — А четвертый?
— Извините, бригадефюрер, но в моем списке было только три фамилии, — возразил Вахман, протягивая список.
— Да, странно… Видимо, адъютант не успел откорректировать ваш экземпляр, — с досадой заметил Гейдрих.
Он открыл папку и сказал:
— Записывайте: Ляйпцигерштрассе, четырнадцать, квартира двенадцать, СС-оберштурмфюрер барон Фридрих Леопольд Остен фон Штернберг.
Карандаш Вахмана, летавший по странице записной книжки, на мгновение замер.
— Извините, бригадефюрер… СА-оберштурмфюрер? — изумленно переспросил Вахман.
— СС, СС-оберштурмфюрер, — нетерпеливо бросил Гейдрих. — И в СС нашлись предатели! Немедленно поезжайте: вы и так потеряли кучу времени.
На звонок в квартиру двенадцать по Ляйпцигерштрассе, четырнадцать, дверь открыл высокий мужчина в мундире СС. Единственная нестыковка: он был в мундире со знаками различия СС-унтерштурмфюрера. Вахман на секунду замешкался, но отметил, что эсэсовец держит правую руку за спиной. Вахман улыбнулся и спросил:
— Господин барон фон Штернберг?
— А какого черта… — начал было эсэсовец, но Вахман выхватил свой «Ортгис» и выстрелил в эсэсовца трижды. Эсэсовец рухнул на пол. В руке, которую он скрывал за спиной, действительно оказался «Люгер». Вахман довольно усмехнулся: полицейское чутье его никогда не подводило!
Из-за спины Вахмана высунулся шарфюрер Гешке и изумленно воскликнул, глядя на тело:
— Да это же Раймлинг из гестапо! Что он тут делал?!
— Вы уверены? — повернулся к нему Вахман.
— Еще бы! — воскликнул Гешке. — Мы сидели утром в машине на Принц Альбертштрассе, а он подошел к нам и сказал: «Я из гестапо, унтерштурмфюрер Раймлинг, мне нужен обершарфюрер Далке». А я сказал, что Далке в другом грузовике, и он ушел.
Вахман склонился над еще живым Раймлингом и спросил:
— Где барон фон Штернберг?
Раймлинг попытался ответить, но изо рта у него пошла кровь.
— Все, уже ничего не скажет, — констатировал один из эсэсовцев.
— Обыскать квартиру, — приказал Вахман.
Эсэсовцы обшарили всю квартиру, проверили подвал и чердак, но никого не нашли.
Вахман понял, что произошло нечто незапланированное, но что именно — оставалось загадкой. Единственное, что он мог сказать определенно: надо немедленно ехать к Гейдриху, только он может разрешить эту ситуацию.
— Гешке, останьтесь здесь и никого не впускайте без личного разрешения бригадефюрера Гейдриха. Ясно?