наступаю я.
— Да, но… Господи, что же делать тогда? Я никак не могу. Возможно поменяться с кем-то? Или.
Секретарша неловко протискивается в проем, удерживая поднос с кофе и сладостями.
Чего мне только не принесли — пахлаву, сухофрукты, шоколадные конфеты.
— Принесите вторую чашку, Анечка. Продолжайте, Соня.
— Я не могу поехать. Не заставляйте меня объяснять причину, — ее голос опадает до сиплого шепота.
Что-то точно случилось. Но как вывести ее на откровенность?
— Сонь, ты меня не помнишь? — решаюсь открыть карты я.
— Н-нет… — распахивает она свои невозможные, колдовские глаза.
Я и тогда знал, что Софья будет красавицей, но чтобы такой… Офигеть просто… Сиськи зачетные.
Да и попка что надо… У меня даже в штанах твердеет при виде нее…
— Я вытащил тебя из-под завалов. Помнишь мальчишку-спасателя? Ты обнимала меня за шею и просила не оставлять. А мне нужно было спасти старика… Его Ахмед Фарид звали.
— Старина Ахмед, — улыбается Соня. — Я с его внучкой Лейлой ходила в сельскую библиотеку.
Дорога шла вдоль реки. Мы гуляли и ели по дороге ежевику. Старик выжил, а Лейла погибла тогда… Герман, это, правда, ты?
По ее щеке течет крупная слеза… Плечи сникают, а взгляд наполняется тихой грустью.
— Я. Запомнил тебя, Сонь. Глаза особенно, они у тебя, как у колдуньи. Пей кофе и рассказывай, что случилось?
— Муж собирается лететь в Дубай с любовницей.
— Тринадцатого числа?
— Да, в пятнадцать тридцать. Извини, но я не хочу нагружать тебя своими проблемами.
Я… Я могу.
— Пообедаем завтра? И все мне расскажешь.
— Согласна.
9
Софья.
АХ, как он на меня смотрел… Пожирал взглядом, стервец… Герман таким стал, ммм. Зоя бы назвала его ебабельным мужиком.
Ну, а что? Высокий, широкоплечий, русоволосый красавец с большим и крепким…
Телефоном..
Герман отошел к окну, чтобы закрыть створку, а я нечаянно увидела то, что не было предназначено для моих глаз. Фотографию красивой молодой задницы в розовых труселях… Рита какая-то…
Сердце словно кипятком обожгло… Не поверите, я успела кучу всего придумать… Наш с ним роман, любовь, семью… Ау него Рита… Моложе меня лет на десять.
Остервенело вытираю тарелки после ужина, поглядывая на Макса. Итак… Я — хозяйка фирмы, а
Макс заключает от моего имени сделки…
Тырит бюджетные деньги понемногу, чтобы проверить, можно ли их отследить? Потому и подговорил свою курицу заказать независимую аудиторскую проверку. Я, конечно, дура, да… Но здесь мне все понятно.
Мелкие расходы они замаскируют, а вот крупные…
Неужели, он хочет меня кинуть? Выставить крайней и свалить с денежками?
— Милая, ты грустишь о чем-то? — обнимает он меня за плечи. — Я тут подумал.
Сволочь такая… Ненавижу. Едва себя в руках держу. Натираю ножи, вилки, представляя его голову вместо лежащего на столешнице кочана капусты.
— А… придумал, что мы будем дарить Ксюше и Вадику на ситцевую свадьбу? — фальшиво улыбаюсь я.
— Подарим деньги, — также фальшиво ухмыляется он.
— Отлично. Скажу им, что мы будем на празднике, — тянусь за телефоном, а этот гад и глазом не ведет.
Как так и надо! Можно подумать, он придет! И молчит ведь… не признается.
— Ты мне дашь немного денег на платье? — прошу я.
Верите, последние лет пять ничего такого не просила. Платья, обувь и сумочки я сама покупала.
Вру — не покупала я ничего… Старое донашивала. Да мне и ходить некуда было.
А теперь будет куда, я ведь согласилась поехать с Германом в Красавино. Стыдно признаваться, но я даже готова была изменить с ним Максу. Пока не увидела розовые трусы на экране.
Зачем ему я — уставшая от жизни бабенка с лишним весом? Еще и дочерью.
Пора бы мне на землю спуститься. Ничего мне больше не светит. Может, позже? Я разведусь, перееду, а жизнь вернется в прежнее русло.
Или, нафиг его — русло это? Может, я не в той реке плыву? Барахтаюсь в луже, когда способна переплыть море?
— Хм. ты никогда не просила. Что-то случилось?
— Нет. Ты мой любимый муж, а мужья всегда балуют жен, ведь так? К тому же, Ксюша пригласила на торжество именитых гостей.
— Хорошо. Сколько тебе нужно? Пять тысяч хватит?
— Ты смеёшься, Макс?
«Интересно, твоя квочка одевается в массмаркете? Ты ей за пять штук платья берешь? У нее, скорее всего, трусы дороже. А родной жене пожалел…
Конечно, я оставляю реплику при себе. Надуваю губы и отворачиваюсь.
— Мало, да? Ты скажи прямо, Сонь. Мы сто лет не ходили по магазинам вместе.